Сказания умирающей Земли. Том I

Некоторое время отец пристально смотрел на Гайяла, подозревая, что его отпрыск находился на грани сумасшествия. Затем он спокойно произнес: «Куратор охраняет Музей Человека. Согласно древним легендам, музей этот находится в степи Рухнувшей Стены – за горами Фер-Акила, к северу от Асколаиса. Не могу утверждать, что Куратор или его музей все еще существуют; тем не менее, если доверять легендам наших предков, Куратору известно все, что может быть известно. Таким образом, он мог бы дать исчерпывающий ответ на любой, самый головоломный вопрос».

«Я найду Куратора и Музей Человека, – заявил Гайял, – чтобы понять все, что можно понять».

Отец Гайяла терпеливо произнес: «Я подарю тебе моего прекрасного белого коня, мою Безразмерную Ячею, дабы она служила тебе убежищем, и мой Сверкающий Кинжал, рассеивающий ночную тьму. Кроме того, я благословлю избранную тобой тропу, чтобы опасности избегали тебя – в той мере, в какой ты не сойдешь с этой тропы».

С языка Гайяла готовы были сорваться сотни вопросов – в частности, его интересовало, где и каким образом его отец приобрел упомянутые магические средства. Тем не менее, он промолчал и принял отеческие дары: коня, волшебное убежище и кинжал со светящейся сферической головкой рукоятки, а также благословение, предохранявшее от нежелательных случайностей, нередко докучавших путникам на сумрачных тропах Асколаиса.

Оседлав коня и наточив клинок кинжала, Гайял бросил последний взгляд на окрестности старой доброй усадьбы владетеля Сфира и отправился на север, чувствуя, как лакуна в его уме пульсировала, нетерпеливо ожидая заполнения знаниями.

Он переправился через реку Скаум на старой барже, служившей паромом. Так как Гайял временно покинул избранную тропу, находясь на пароме, перевозчик, завидовавший роскошным пожиткам молодого человека, решил огреть его дубинкой по голове и ограбить. Гайял, однако, предугадал намерение паромщика и отразил удар, после чего отправил мерзавца пинком за борт, в глубокие мутные воды Скаума. Тот захлебнулся и утонул.

Взобравшись на северный берег реки, Гайял увидел впереди Порфироносный обрыв, а за ним – темные силуэты тополей и белые колонны Кайина на фоне тускло блестевшего залива Санреале.

Бродя по разбитым мостовым городских улиц, юноша приставал к обывателям с бесконечными расспросами, пока один из прохожих, отличавшийся ироническим складом характера, не порекомендовал ему обратиться к профессиональному авгуру.

Гайял нашел авгура в будке, размалеванной священными символами Авмоклопеластианической Кабалы. Оракулом оказался костлявый смуглый старец с покрасневшими глазами и грязной седой бородой.

«Сколько вы берете, и за что?» – осторожно осведомился Гайял.

«Я отвечаю на три вопроса, – охотно пояснил авгур. – За двадцать терциев я формулирую ответ в виде ясных, недвусмысленных рекомендаций. Если мне платят десять терциев, я отвечаю гимническими песнопениями, осмысление каковых может отличаться некоторой неопределенностью. За пять терциев я отвечу притчей, истолкование которой будет зависеть исключительно от вас. Получив один терций, я бормочу на тарабарском наречии».

«Предварительно, однако, я хотел бы осведомиться о глубине ваших познаний».

«Я всеведущ, – заверил его оракул. – Мне известно всё: тайны красного и черного, забытые заклинания Великого Мофолама, намерения рыб и птичьи разговоры».

«И каким образом вам удается все это узнать?»

«Исключительно индуктивным методом, – без тени смущения заявил оракул. – Я ухожу в свою будку, запираюсь в ней так, чтобы в нее не проникал ни один проблеск света и, полностью отгородившись от мира, постигаю его сокровенные тайны».

«Почему же, располагая столь драгоценными сведениями, вы прозябаете в нищете? – поинтересовался Гайял. – Вы кутаетесь в какое-то рваное тряпье, а ваши ребра напоминают стиральную доску».

Старый гуру разозлился, отступил на шаг и закричал: «Давай, проваливай! Подумаешь, умник нашелся! Ты уже выудил из меня мудрости на пятьдесят терциев, а у самого ни гроша в мошне! Желаешь просветиться? – оракул усмехнулся. – Обращайся к Куратору». С этими словами мошенник скрылся в будке и захлопнул за собой дверь.

Гайял переночевал на постоялом дворе, а поутру снова направился на север. Безлюдные руины Старого Города остались в стороне – тропа вела его направо, в сказочный лес.

День за днем Гайял ехал на север, строго придерживаясь тропы, чтобы не подвергнуться никаким злоключениям. По ночам он окружал себя и коня волшебным убежищем Безразмерной Ячеи – оболочкой, непроницаемой для зубов и когтей, чар и сглазов, давления, шума и холода; таким образом он спокойно отдыхал в пути, несмотря на любые потуги алчных исчадий мрака.

Огромный тусклый шар Солнца заходил у него за спиной; дневной свет мало-помалу бледнел, а ночи становились морозными. Наконец он заметил на северном горизонте зубчатую полоску утесов Фер-Акилы.