Сказания умирающей Земли. Том III

«Не сомневаюсь, что Фампун, будучи просвещен твоей проповедью, вернет тебя в этот мир из преисподней – у него есть все необходимые для этого средства».

«Одну минуту! Мне не дадут ни еды, ни питья? Как я выживу?»

«Опять же, решение этого вопроса следует предоставить на усмотрение Фампуна». Старец прикоснулся к кнопке; под ногами Кугеля распахнулся люк – он провалился и стал скользить вниз по спиральному желобу с головокружительной быстротой. Воздух вокруг него постепенно сгустился до консистенции сиропа; Кугель наткнулся на невидимую мембрану, разорвавшуюся со звуком пробки, вылетевшей из бутылки, и оказался небольшой камере, озаренной единственной тусклой лампой.

Кугель застыл, не смея вздохнуть. На платформе с другой стороны камеры дремал в великанском тяжелом кресле Фампун – два черных полушария защищали его глаза от света. Серый торс раскинулся почти по всей длине возвышения; чудовищные, расходящиеся раструбами ступни упирались в плоскую поверхность площадки. Руки демона, не меньше человеческого пояса в обхвате, заканчивались пальцами метровой длины – каждый палец украшали десятки колец, сверкавших драгоценными камнями. Голова Фампуна, огромная, как нагруженная доверху повозка, устрашала длинной, напоминающей кабанью мордой с зияющим провалом полуоткрытой пасти, окаймленной дрожащими от храпа бородавками. Два глаза, каждый диаметром с кухонную раковину, нельзя было разглядеть под защитными полусферами.

Задерживая дыхание от страха, а также потому, что камеру наполняла удушающая вонь, Кугель осторожно смотрел по сторонам. От лампы по низкому потолку тянулся шнур, конец которого висел рядом с пальцами Фампуна. Кугель почти инстинктивно протянул руку и отсоединил шнур от светильника. Он заметил единственный возможный выход из камеры: небольшую чугунную дверцу за креслом демона. Желоб, по которому Кугель свалился в преисподнюю, исчез.

Складки вокруг пасти демона подернулись и слегка растянулись; из пасти выглянул гомункул, растущий на конце языка Фампуна. Гомункул уставился на Кугеля черными глазками-пуговками: «Ха! Как летит время!» Наклонившись в сторону, это существо сверилось с какой-то меткой на стене: «Да уж, в самом деле! Я проспал, Фампун разозлится. Как тебя зовут, и какие преступления ты совершил? Фампуна – то есть, по сути дела, меня – интересуют такие подробности. Имей в виду, что я называю себя Пульсифером – исключительно по своей прихоти, хотя кое-кто мог бы рассматривать такую привычку как симптом раздвоения личности».

Кугель придал голосу храбрую уверенность: «Меня зовут Кугель, я – инспектор, назначенный новым правительством Лумарта. Я спустился, чтобы удостовериться в том, что Фампуну предоставлены все необходимые удобства. Так как, на мой взгляд, тут все в порядке, я вернусь наверх. Где тут выход?»

Пульсифер жалобно спросил: «Так тебе не в чем признаться? Это просто жестоко! Мы с Фампуном обожаем рассказы о страшных преступлениях. Не так давно какой-то то ли пират, то ли купец – уже не помню, как его звали – развлекал нас целый час без перерыва».

«И что с ним случилось?»

«Лучше не спрашивай!» – Пульсифер занялся полировкой одного из кабаньих клыков Фампуна, орудуя маленькой щеткой. Язык высунулся подальше, и гомункул, повернувшись лицом к бородавчатой морде, пригляделся к ней: «Фампун все еще храпит – перед тем, как отойти ко сну, он здорово нажрался. Прошу меня извинить, мне нужно проверить статус его пищеварения». Отмахнувшись от болтающихся бородавок, Пульсифер нырнул в полуоткрытую пасть, после чего о его дальнейшем местонахождении свидетельствовало лишь перемещение вздутия на жилистой серой шее демона. Через некоторое время он снова показался: «Судя по всему, он уже успел проголодаться. Лучше его разбудить – он не прочь будет с тобой поболтать перед тем как…»

«Перед тем, как – что?»

«Неважно».

«Один момент! – поднял указательный палец Кугель. – Меня больше интересует беседа с вами, нежели с Фампуном».

«В самом деле? – откликнулся Пульсифер, усердно полируя клык демона. – Рад слышать! Мне редко делают комплименты».

«Странно! На мой взгляд, вы заслуживаете всевозможных похвал. Разумеется, ваша профессиональная карьера неотъемлема от карьеры Фампуна, но, возможно, у вас есть собственные цели и амбиции?»

Пульсифер приподнял щеткой губу Фампуна, установив ее на зубе в качестве укосины, после чего присел на образовавшемся уступе, скрестив руки на груди: «Иногда у меня возникает такое чувство, что мне не мешало бы взглянуть на другой мир. Мы несколько раз поднимались на поверхность, но только пасмурными ночами, когда тучи закрывали звезды – и даже тогда Фампун жаловался, что свет режет ему глаза, и поскорее возвращался вниз».

«Увы! – посочувствовал Кугель. – Днем на Земле можно многое увидеть. Вокруг Лумарта очень приятный пейзаж. Добрый народ как раз собирается устроить так называемый „большой карнавал непревзойденных контрастов“. Говорят, это незабываемое зрелище».