Сказания умирающей Земли. Том III

Неохотно покинув летучую кровать, Кугель стал выбираться на береговую дорогу, что оказалось не так-то просто: ему пришлось идти по болотистой, норовящей засосать сапоги почве, покрытой десятками видов более или менее враждебных человеку растений: рыжеватым и черным дурнишником, кустами крапивника, козляком с жесткими коричневыми цветами и чувствительной лозой, с отвращением расступавшейся перед Кугелем. На него злобно шипели синие ящерицы. Раздраженный соприкосновением с крапивным кустом, Кугель ругался в ответ: «Шипите, шипите, ползучие твари! Чего еще ожидать от пресмыкающихся гадов?»

Ящерицы, словно угадывая смысл адресованных им оскорблений, агрессивно подбегали к нему сзади и подскакивали к самым ногам, продолжая шипеть и плеваться, пока Кугель не поднял достаточно тяжелый сук – размахивая этим орудием, ему удалось отогнать синих злючек.

Наконец Кугель вышел на дорогу. Стряхнув грязь с одежды, он похлопал шляпой по колену, стараясь при этом не прикасаться к блестящему «брызгосвету». Затем, нахлобучив шляпу набекрень и повернув шпагу на поясе так, чтобы у него был самый залихватский вид, он направился в сторону Порт-Пардусса.

Еще не вечерело. Вдоль дороги росли, один за другим, высокие деодары; Кугель то заходил в их глубокие тени, то выходил из них навстречу красному солнечному свету. Время от времени он замечал одинокую хижину на склоне холма или полуразвалившуюся баржу, застрявшую на прибрежной отмели. Он прошел мимо древнего кладбища с могильными плитами, покосившимися под сенью когда-то высаженных рядами, но беспорядочно разросшихся кипарисов, после чего дорога повернула к реке, чтобы обогнуть утес, на плоской вершине которого виднелись развалины дворца.

Уже в самом городе дорога продолжалась по противоположному набережной краю центральной площади, вдоль фасада большого полукруглого здания, некогда служившего театром или концертным залом, но теперь превращенного в гостиницу, а затем возвращалась к берегу – к тем судам, которые Кугель заметил еще с воздуха. Кугель не мог не задавать себе тревожный вопрос: может ли быть, что «Галанте» все еще оставалась в порту?

Это было маловероятно – но все-таки возможно.

Случайная встреча с капитаном Бонтом, с Дрофо, с мадам Сольдинк или даже с самим мастером Сольдинком могла привести к весьма неприятным для Кугеля последствиям.

Остановившись посреди дороги, Кугель перебирал в уме возможные варианты объяснений и оправданий, которые могли бы способствовать разрядке напряженности. Наконец ему пришлось признаться самому себе, что ни один из этих вариантов не приводил к успеху, и что церемонный поклон или даже простой, ни к чему не обязывающий кивок послужили бы той же цели не в меньшей степени.

Продолжая внимательно смотреть по сторонам, Кугель приблизился размашистыми шагами к покосившейся старой пристани. У причалов стояли три океанских и два небольших каботажных судна, а также паром, перевозивший людей и грузы на другой берег эстуария.

К своему огромному облегчению Кугель убедился в том, что «Галанте» здесь не было.

Первое судно, пришвартованное дальше других вниз по течению от центральной площади – тяжелая безымянная баржа – явно использовалось в целях речной торговли. Второе, крупная карака под наименованием «Левкидион», уже разгрузилось и теперь, судя по всему, ремонтировалось. Третье, ближайшее к площади – быстроходное легкое судно поменьше других, называлось «Авентура»; на него как раз загружали товары и провизию.

В доках преобладала сравнительно оживленная атмосфера – мимо то и дело проезжали подводы, грузчики, как водится, кричали и ругались, а с палубы баржи доносились веселые звуки гармони.

Пузатый румяный коротышка в форме явно незначительного должностного лица задержался, чтобы смерить Кугеля расчетливым взглядом, после чего отвернулся и зашел в один из ближайших складов.

На гакаборт «Левкидиона» облокотился грузный моряк в белой с голубыми полосками тельняшке, с коническим черным колпаком на голове; в мочке его правого уха болталась золотая цепочка, а из левой щеки выступала золотая бобышка с закупоренным отверстием – внешность безошибочно выдавала в нем уроженца Кастильонского побережья.6

Кугель приблизился к «Левкидиону» уверенной походкой, придавая лицу самое дружелюбное выражение, и приветственно помахал рукой.

Капитан безразлично наблюдал за ним, не ответив ни малейшим движением.

Кугель громко обратился к нему: «Превосходное судно! Не могу не заметить, однако, что оно еще не готово к выходу в море».

Капитан наконец отреагировал: «Мне это известно».

«Куда вы направитесь после ремонта?»

«По обычному маршруту».

«То есть?»

«В Латтикут и к Трем Сестрам – или в Вой, если туда адресован груз».

«Я надеюсь доплыть до Альмерии», – сообщил Кугель.

«В этом ничем не могу помочь, – с желчной усмешкой отозвался капитан. – Я не трус, но еще не сошел с ума».

Несколько раздосадованный таким замечанием, Кугель возразил: «Кто-то же должен отправиться на юг из Порт-Пардусса! Как может быть иначе?»