Сказания умирающей Земли. Том III

Так же, как раньше, Вармус тщательно обыскал судно и участок, окруженный оградой, но Эрмольда словно растворилась в воздухе подобно Иванелло. Вармус встревожился настолько, что осмелился постучать в дверь каюты, занятой Ниссиферой – хотя бы для того, чтобы убедиться в ее наличии на борту.

Послышался гортанный полушепот: «Кто там?»

«Вармус, вожатый каравана. Как вы себя чувствуете?»

«Я в полном порядке, мне ничего не нужно».

Вармус обратил к Кугелю лицо, искаженное гримасой беспокойства: «Никогда еще у меня в караване не случалось ничего подобного! Что происходит?»

Кугель задумчиво произнес: «Ни Иванелло, ни Эрмольда не сбежали в Пустынь добровольно – это очевидно и неоспоримо. И тот, и другая летели на борту „Авентуры“ – таким образом, ночные преступления совершил кто-то из пассажиров первого класса».

«Что вы говорите? Как это может быть?»

«Другой возможности нет».

Вармус сжал огромный кулак: «Мы должны найти убийцу и заставить его признаться!»

«Верно! Но как это сделать?»

«Бдительность и дисциплина – превыше всего! Ночью никто не должен выходить из кают – разве что по нужде».

«И злоумышленник настигнет жертву в туалете? Это никак не поможет решению проблемы».

«Так или иначе, мы больше не можем задерживать караван, – проворчал Вармус. – Кугель, возвращайтесь на дозорный пост! Следите за всем, будьте внимательны, будьте предельно осторожны».

Караван снова двинулся на восток. Дорога тянулась под самыми холмами; на крутых склонах теперь нередко выделялись зазубренные скальные обнажения и группы низкорослых сучковатых акаций.

Доктор Лаланке прошел на носовую палубу, присоединился к Кугелю и завел разговор о таинственных исчезновениях пассажиров. Доктор, по его словам, находился в таком же замешательстве, как и все остальные: «Существует множество возможностей, но ни одна из них не представляется достаточно вероятной. Я мог бы предположить, например, что судно как таковое является источником зла: по ночам люки, ведущие в трюм, открываются сами собой и поглощают беспечных пассажиров».

«Мы обыскали трюм, – возразил Кугель. – И не нашли там ничего, кроме запасов провизии, багажа и тараканов».

«Я и не рассчитывал на то, что вы воспримете мое предположение всерьез. И все же, если мы придумаем десять тысяч гипотез, на первый взгляд абсурдных, одна из них почти неизбежно должна оказаться правильной».

Три одинаковые девицы тоже пришли на носовую палубу и стали развлекаться, размашисто расхаживая туда-сюда на полусогнутых ногах. Кугель недовольно обернулся: «Какую чертовщину они опять задумали?»

Девицы морщились, сводили глаза к переносице и складывали колечками губы, словно бесшумно хохоча; при этом, разгуливая туда-сюда, они искоса поглядывали на Кугеля.

Доктор Лаланке усмехнулся: «Они над вами подшучивают – насколько я понимаю, они подражают вашей походке».

Кугель холодно отвернулся, а три девицы отбежали подальше. Доктор Лаланке указал на кучевые облака, появившиеся впереди над горизонтом: «Они поднимаются над озером Заол; неподалеку от озера – Каспара-Витатус, оттуда дорога повернет к Торквалю».

«После Каспары-Витатус мне с вами не по пути, я направляюсь в Альмерию».

«Я знаю», – доктор Лаланке удалился и оставил Кугеля в одиночестве на посту. Кугель взглянул вокруг в поиске мимов – ему почти хотелось, чтобы они вернулись и развеяли его скуку. Но девушки придумали новую забаву – они сбрасывали на бредущих внизу фарлоков маленькие щепки и камешки; животные думали, что на них садятся насекомые, и хлестали себя по спине и по бокам длинными хвостами.

Кугель продолжал нести вахту. Скалистые склоны южных холмов становились все круче. На севере простиралась Ильдийская Пустынь – плоскость, расцвеченная полосками нежно-приглушенных цветов: темно-розового, дымчатого черновато-серого, красновато-коричневого, с едва заметными отдельными просвечивающими мазками темно-синего и зеленого.

Шло время. Мимы продолжали забавляться, теперь с участием погонщиков и даже некоторых пассажиров, которым, по всей видимости, это нравилось. Девушки сбрасывали вниз всякие мелочи и безделушки, а погонщики и пассажиры спрыгивали на землю, чтобы их подобрать.

«Странно! – подумал Кугель. – Почему бы стольким взрослым людям нравилась такая инфантильная игра?» Один из сброшенных мелких предметов блеснул в падении металлом. Кугелю показалось, что предмет этот формой и блеском напоминал монету. Неужели девушки бросали погонщикам терции? Откуда у них такое богатство?

Мимы закончили игру. Погонщики кричали снизу: «Еще! Продолжайте! Зачем вы остановились?» Девицы отозвались капризно-сумасшедшими жестами и сбросили на землю пустую сумку, после чего убежали к себе в каюту.

«В высшей степени странно!» – продолжал удивляться Кугель. Выброшенная сумка во всех отношениях походила на его собственную, надежно припрятанную в палатке на полубаке. Заглянув на всякий случай в палатку, он тут же встревожился и внимательно обыскал ее.

Сумки нигде не было.