Сказания Умирающей Земли: Волшебник Мазериан; Пройдоха Кугель

— Я все время думаю о входе в Музей и о том, что́ нас ожидает… — Помолчав, она прошептала: — Гайял! Я боюсь. Я холодею от страха… Что, если нас разлучат? Что, если нас будут пытать и убьют? Меня будут насиловать, мучить — я цепенею от ужаса…

У Гайяла пересохло в горле — он тоже боялся. Но он заставил себя не поддаваться панике:

— Пока я дышу, пока я могу драться, нас никто не тронет.

Ширль слабо простонала:

— О Гайял! Гайял Сфирский! Зачем ты меня выбрал?

— Я выбрал тебя потому, что глаза мои впились в тебя, как бабочка впивается в цветок гиацинта, полный нектара, потому что ты прекраснее всех твоих подруг — и потому что я верил, что тебя, победительницу конкурса красоты, ожидали только торжества и поздравления.

Судорожно вздохнув, Ширль сказала:

— Нужно набраться храбрости. В конце концов, если бы выбрали не меня, на моем месте стояла бы другая девушка — и так же дрожала бы от страха… А вот и вход.

Гайял глубоко вздохнул, набычился, шагнул вперед:

— Что ж, посмотрим, что нас ждет…

Входом в Музей служила плоская дверь из черного металла, вделанная в ближайший монолит. Не сворачивая с тропы, Гайял подошел к этой двери и решительно постучал костяшками пальцев по висевшему рядом небольшому медному гонгу.

Дверь со стоном повернулась на петлях и распахнулась — из прохода дохнуло прохладным сырым воздухом подземелья. В черном проеме ничего не было видно.

— Эй там, внутри! — громко позвал Гайял.

Послышался тихий голос, слегка потрескивающий и срывающийся, словно задыхающийся после рыданий:

— Заходите, заходите! Вас ждали, вас ждут.

Гайял наклонился, погрузив голову в дверной проем и пытаясь что-нибудь разглядеть.

— Нам нужен свет, чтобы мы не сбились с пути и не упали куда-нибудь.

Едва слышный голос ответил:

— Вам не нужен свет. Везде, где бы ни ступали ваши ноги, — там и лежит ваш путь. Так завещал Путепроходец.

— О нет! — возразил Гайял. — Мы хотели бы видеть того, кто нас принимает. Мы пришли по его приглашению. Общепринятые правила гостеприимства требуют по меньшей мере какого-то освещения. Прежде чем мы спустимся в подземелье, оно должно быть освещено. Мы пришли в поиске знаний, и нас следует принимать как почетных гостей.

— А, знания, знания! — послышался полушепот. — Знания вы получите в изобилии — любые сведения о самых странных вещах, — вы утонете в океане знаний…

Гайял прервал бормотание скорбного, вздыхающего голоса:

— Кто ты? Куратор? Я проделал путь длиной в сотни лиг, чтобы встретить Куратора и задать ему вопросы. Ты — Куратор?

— Ни в коем случае. Я проклял имя Куратора — ничтожества и предателя.

— Так кто же ты?

— Никто, никто. Я — не более чем абстракция, эмоция, скользкое поползновение страха, выделение страха, сотрясение воздуха, остающееся после того, как умолкнет вопль…

— Ты говоришь человеческим голосом.

— А почему нет? То, о чем я говорю, скрывается в глубочайшем драгоценном средоточии человеческого мозга.

Гайял огорченно сказал:

— Твое приглашение больше не кажется многообещающим.

— Не важно, не важно! Вы должны войти… не бойтесь темноты, входите сейчас же… Повелитель — то есть я сам — устал, его одолевает дремота…

— Если будет светло, мы войдем.

— Свет запрещен! В Музее нет и никогда не будет наглого, бесстыдного света!

— В таком случае придется установить новый порядок приема гостей, — заявил Гайял, вынимая из-за пояса Сверкающий Кинжал. — Да будет свет!

Из шара на конце рукоятки вырвалась ослепительная струя света. Стоявший во мраке долговязый призрак завизжал и распался на блестящие обрывки, как изрезанная ножницами фольга. Облачко искр покрутилось в воздухе и пропало; призрака больше не было.

Ширль, до сих пор наблюдавшая за происходившим в полном оцепенении, словно завороженная, тихо ахнула и прижалась к Гайялу:

— Как ты осмелился бросить вызов скорбному призраку?

Гайял почти смеялся, но голос его дрожал:

— По правде говоря, не знаю… Пожалуй, я просто не могу поверить в то, что норны привели меня с мирных цветущих холмов Сфира через леса и горы сюда, в северную пустыню, только для того, чтобы я послушно позволил себя сожрать. Недоверие к непоследовательности и бессмысленности судьбы придает мне смелости.

Поводя рукояткой кинжала налево и направо, он увидел, что они находились на площадке перед провалом, вырезанным в плавленом камне. Внизу зияла темная пустота. Быстро подступив к провалу, Гайял опустился на колено и прислушался.

Ни звука. За спиной Гайяла Ширль смотрела вниз глазами, такими же темными и бездонными, как открывшийся перед ней проход. Гайял обернулся, и на мгновение у него возникло необъяснимое чувство: ему показалось, что девушка превратилась в фею старинных легенд — небольшое деликатное существо, бледное, чистое, нежное, полное волшебного очарования.

Пригнувшись, чтобы осветить провал рукояткой кинжала, Гайял заметил лестницу, спускавшуюся во мрак пролетами сумасшедшей крутизны — при свете кинжала силуэты и тени пролетов создавали настолько головоломную картину, что Гайял моргнул и слегка отпрянул.

— Чего ты испугался? — спросила Ширль.

Гайял выпрямился, повернулся к ней: