Сказать почти то же самое

Во флорентийских магазинах продаются уменьшенные копии «Давида» Микеланджело. Если цель их – служить объектом воспоминаний или научных штудий, то при условии, что пропорции соблюдены верно, материал утратит важность, и налицо будет приемлемый случай интрасистемной интерпретации. Но любой искусствовед скажет, что если копия статуи Давида будет в двадцать сантиметров высотой, то будет утрачена некая часть эстетического наслаждения, ибо для того, чтобы в полной мере наслаждаться произведением искусства, существенны и его действительные размеры; и есть некая разница между тем, как именно рассматривать Сикстинскую капеллу – воочию или по репродукции, пусть даже почти совершенной, на страницах книги или на слайде.

Метафорически мы можем говорить о «переводе» в скульптуре, когда статуя воспроизводится посредством слепка с соблюдением всех размеров и свойств, которые материя оригинала предоставляет взгляду и осязанию, так что туристы могут получить вполне удовлетворительное эстетическое переживание от Давида, воспроизведенного перед Палаццо Веккьо во Флоренции, хотя они и знают, что оригинал находится в другом месте. Но если Давида воспроизвести в позолоченной бронзе, в олове или в пластике, несмотря на то, что он останется в пределах того же самого континуума трехмерных материалов, так или иначе подверженных воздействию, – изменение субстанции устранит большую часть эстетического воздействия оригинала. А это говорит нам о том, что даже в нелингвистических семиотических системах, когда хотят получить эстетический эффект, изменение субстанции становится существенным.

10.5. Интралингвистическая интерпретация, или переформулировка

Однако для наших целей интереснее случаи интрасистемной интерпретации в пределах одного и того же естественного языка. Сюда входят все случаи интерпретации естественного языка посредством его самого, каковы однозначная синонимия, зачастую обманчивая (как в случае «отец» = «папа»); определение, которое может быть слишком схематичным («кошка» = «млекопитающее из семейства кошачьих») или, напротив, крайне расплывчатым (как статья «Кошка» в энциклопедии); парафраза, пересказ, а также схолии, комментарии, популяризация (а это именно способ пересказать нечто сложное более простыми словами), вплоть до самых развитых форм, вплоть даже до пародии – поскольку и пародия тоже представляет собой форму интерпретации, пусть крайнюю, но в некоторых случаях весьма прозрачную, – и тут можно вспомнить пародии Пруста из его книги «Подражания и смеси»{♦ 148}, помогающие выявить стилистические автоматизмы, манерности, нервные тики того или иного автора. Во всех этих случаях тот факт, что одно и то же содержание выражается другими субстанциями, полностью признается именно из любви к интерпретации – чтобы всегда узнавать нечто большее, чем интерпретированное, как того хотелось Пирсу.

Что переформулирование – не перевод, можно легко показать посредством нескольких предлагаемых мною игр. Если самый элементарный случай переформулирования – это определение, попробуем в воображении заменить слова того или иного текста равносильными определениями. Вспомнив об убийстве мыши или крысы (как вам будет угодно) {♦ 149}, возьмем сцену, в которой Гамлет убивает Полония:

Queen Gertrude — What wilt thou do? thou wilt not murder me? Help, elp, ho!

Lord Polonius – [Behind] What, ho! help, help, help!

Hamlet – [Drawing] How now! a rat? Dead, for a ducat, dead!

Makes a pass through the arras.

Lord Polonius – [Behind] O, I’m slain!

Falls and dies.

[Королева

Что хочешь сделать ты? Убить меня?

На помощь!

Полоний (за сценой).

Эй, на помощь!

Гамлет (вынимая шпагу).

Кто там? Крыса? (Ударяет.)

Мертва она, мертва, дукат поставлю!

Полоний (падает и умирает).

Убит я![195]^*]

Поскольку мы говорим о переформулировке в пределах одного и того же языка, а также для того, чтобы все упростить, давайте отправляться от итальянского перевода этой сцены, как можно более буквального: