«Сказать все…»: избранные статьи по русской истории, культуре и литературе XVIII–XX веков

Я попросил проводить меня к директору. А. А. Лопухин меня сейчас же принял и, узнав, в чем дело, вспылил:

– Когда я только их всех повыгоню отсюда!

И приказал допускать моего человека беспрепятственно в помещение архива для снятия из дела о Пушкине нужных мне копий».

На этом, однако, трудности не окончились. Новый начальник департамента Н. П. Гарин потребовал для просмотра гранки подготавливаемой публикации, касавшейся «давно минувших дней».

«Странно я себя чувствовал, – продолжает С. С. Сухонин, описывая встречу с Гариным. – Я сознавал, что нахожусь в кабинете директора департамента полиции, директора того учреждения, которое является не чем иным, как тем же самым страшным III отделением, только под другим наименованием, – того учреждения, которое самому Пушкину причинило так много вреда, обиды и огорчения; и сегодня, в кабинете начальника этого учреждения, я сижу скорее не как у необычайного цензора, а у гостеприимного, любезного хозяина, и провожу время в литературном споре…

Все окружающее было так странно и, скажу откровенно, – мало понятно, что я иногда положительно забывал, что я в III отделении, и только частые появления каких-то лиц в вицмундирах, которых Н. П. Гарин, отходя от стола в сторону, выслушивал и тихо им что-то говорил, указывали мне на действительное мое пребывание».

В феврале 1906 года Сухонину, однако, были запрещены новые посещения архива департамента со ссылкой на министра внутренних дел Дурново.

Разрешения-запреты на поиски секретных пушкинских дел привели, между прочим, к одному парадоксальному результату: Николай II, узнав из соответствующих публикаций, что Пушкин в 1828 году обратился с каким-то откровенным письмом к Николаю I, распорядился сыскать это письмо. Следы поиска сохранились в государственных архивах, однако самодержавие было уже «государственной тайной для самого себя», и пушкинское письмо царю по поводу «Гавриилиады» найти тогда не сумели.

Текст его был обнаружен в 1951 году в Государственном историческом архиве Московской области, в фонде Бахметевых. Длительные сомнения насчет подлинности и достоверности этого документа были в конце концов разрешены в научном исследовании, опубликованном в 1978 году. (Гурьянов В. П. Письмо Пушкина о «Гавриилиаде». С послесловием Т. Г. Цявловской и Н. Я. Эйдельмана.)

Эта последняя публикация, а также некоторые новые архивные изыскания и позволяют опять обратиться к событиям трудного для Пушкина года.

1828‐й

В мае дворовые люди помещика, отставного штабс-капитана Митькова, Никифор Денисов и Спиридон Ефимов в Петербурге будто бы показывают «какому-то монаху» рукопись «богохульной поэмы» («Гавриилиады»), которую их хозяин переписал собственной рукой, да еще и читал вслух. Монах (как утверждали дворовые) составил за них текст письма на имя митрополита Новгородского и Санкт-Петербургского Серафима, причем Денисов и Ефимов особенно подчеркивали бескорыстие духовного лица, который трудился безвозмездно и даже не пожелал назвать свое имя. Разумеется, нет никаких доказательств, что дело обстояло именно так; вполне возможно, что крепостные люди сами сговорились, хорошо зная, что по закону им запрещено жаловаться на господина.

Так или иначе, митрополит Серафим получил донос вместе с поэмой и тут же дал ему ход. (Сначала он хотел передать все материалы в Секретный комитет по расколу, но статс-секретарь Н. Н. Муравьев 29 мая объяснил, что «здесь в поэме не раскол, а безбожие». В тот же день «прошение и поэма Гаврильяда» были отправлены с курьером в распоряжение самого статс-секретаря.)