«Сказать все…»: избранные статьи по русской истории, культуре и литературе XVIII–XX веков

«Ваше Превосходительство, найдете при сем журнал Михаила Погодина за 1826 год, в коем нет никаких либеральных тенденций: он чисто – литературный. Тем не менее я самым бдительным образом слежу за редактором и достиг того, что вызнал всех его сотрудников, за коими я также велю следить; вот они:

1) Пушкин.

2) Востоков.

3) Калайдович.

4) Раич.

5) Строев.

6) Шевырев.

Стихотворения Пушкина, которые он ему передавал для напечатания в его журнале, – это отрывки из его трагедии „Борис Годунов“, которые он не может сообщить никому другому, потому что, по условиям редакции, он не может предавать их гласности ранее напечатания. Из хорошего источника я знаю, однако, что эта трагедия не заключает в себе ничего противоправительственного. 7 декабря 1826»⁴⁷.

Легко заметить, что Бибиков успокаивает петербургское начальство относительно смысла перехваченного письма Погодина Пушкину от 15 ноября (о драме «Борис Годунов» и других редакционных делах «Московского вестника»).

Таким образом, давно известные документы тайного надзора за поэтом явились, оказывается, эхом «погодинской истории» и булгаринской «консультации»… Но это еще не все.

Мы подробно представили наиболее интересную часть секретного «дела», сыгравшего свою зловещую роль в судьбе Пушкина и его круга; но оно продолжалось и в течение 1827-го, и в 1828 году: 30 декабря 1827 года высшее начальство было обеспокоено прибытием Погодина в Петербург. Осведомитель (по всей видимости, тот же, кто составлял записку в 1826 году) перечислял сотрудников Погодина:

«Соболевский, Титов, Мальцов, Полторацкий, Шевырев и еще несколько истинно бешеных либералов. Некоторые из них (Мальцов и Соболевский) дали денег на поддержание журнала и платят Пушкину за стихи.

Главная их цель состоит в том, чтобы ввести политику в этот журнал. На 1828 год они намеревались издавать политическую газету, но как ни один из них не мог представить своих сочинений, как повелено цензурным уставом, то они выписали сюда Погодина, чтобы он снова от своего имени просил позволения ввести политику. Погодин человек чрезвычайно искательный»⁴⁸.

Далее следовал еще один злобный донос на Погодина и его друзей:

«Образ мыслей их, речи и суждения отзываются самым явным карбонаризмом. Соболевский и Титов (служивший в Иностранной коллегии) суть самые худшие из них. Собираются они у князя Владимира Одоевского, который слывет между ими философом, и у Мальцева».

Эти материалы связаны с другими известными прежде булгаринскими материалами о тех же людях, а также с его доносами на «Московский телеграф» (август 1827 года)⁴⁹.

Через несколько дней после второго доноса Погодиным заинтересовался сам царь, и Бенкендорф докладывал…

Прошло еще несколько месяцев, и управляющий III отделением М. фон Фок своей рукой переписал, а затем (30 мая 1828 года) отправил Бенкендорфу и царю новую, по выражению Б. Модзалевского, «очень интересную, типично инквизиторскую записку» под заглавием «Секретная газета»⁵⁰.

Сопоставляя ее текст⁵¹ с приведенной выше запиской «консультанта» (ноябрь 1826 года), невозможно усомниться, что автор – один и тот же; совпадают полемические приемы, целые обороты речи, наконец, обвиняемые лица. Достаточно привести хотя бы следующую выдержку из записки 1828 года насчет предполагаемых издателей московской политической газеты «Утренний листок»: