Скажи, что будешь помнить

На берегу, едва лишь убедившись, что спасенный дышит, я позвонила на 911 – к большому неудовольствию Дрикса. Понять, почему не стоит предупреждать полицию об опасном водителе, я так и не смогла. Дрикс, отвечая на мой вопрос, пробормотал что-то невнятное насчет недоверия к блюстителям порядка.

Ради его душевного спокойствия я ни словом не упомянула ни о нем самом, ни о щенке в коробке. Просто продиктовала диспетчеру регистрационный номер, передала описание машины и коротко рассказала о поведении ее владельца. Вождение в нетрезвом состоянии может обойтись ему лишением свободы.

– И как она отнеслась к этому?

– Нормально. Задала несколько вопросов, но сказала, что я поступила правильно. Еще она сказала, что мне не следует выходить из отеля, а для занятий пользоваться спортзалом. Жуть.

Я поглаживаю щенка по длинной и мягкой шерстке.

– Он наполовину бордер-колли.

– А на вторую половину?

– Пока не могу сказать. – Не знаю, будет ли у меня достаточно времени, чтобы это выяснить. – Обзвонила несколько приютов для животных. Надеюсь, до отъезда кто-нибудь отзовется. А пока надо чем-нибудь его покормить. Бедняжка наверняка проголодался.

– Я уже налил ему воды и дал кусочек курицы с моего сэндвича. Проглотил и не поперхнулся.

– Курица? – Я с сомнением качаю головой. – Разве щенки едят мясо?

– В меню обслуживания номеров собакам ничего не предлагалось. Может быть, обед им подают только в ресторане.

– Ха. Ты такой забавный. – Песик поворачивает голову то туда, то сюда, словно предлагает мне почесать его между ушами. – Можешь представить заголовки в газетах, если это выйдет наружу?

– Дочь губернатора застали в комнате отеля наедине с несовершеннолетним преступником. Рождение ребенка ожидается к следующему лету.

– Господи. Я что, слониха? Насколько я знаю, у людей в этом смысле ничего не изменилось, и дети появляются через девять месяцев. К следующей весне у нас вполне может быть двойня.

Дрикс закашливается:

– Двойня? Ты меня убить хочешь?

Я хлопаю ресницами и притворно надуваю губы.

– Ты же не бросишь меня с малышами, правда? Что скажет пресса?

– Скажет, что твой отец аннулировал мой испытательный срок и вернул меня в тюрьму.

Правильно. Если, конечно, Генри не убьет Дрикса. Мои родители не из тех людей, которые свободно говорят о сексе. Они против сексуального образования, а секс до брака наверняка вызвал бы у них депрессию. Не уверена, что могла бы надеть презерватив на банан.

– Я говорила о щенке.

– «Дочь Губернатора Спасает Щенка». Представляю, как бы это тебе не понравилось.

– Заголовок был бы другой: «Звездный Протеже Губернатора Спасает Его Дочь и Щенка».

– Спасибо.

– Твой вариант звучит сексуальнее.

На его лице то скептическое выражение, которое появляется на лицах многих мужчин, когда я о чем-то говорю. Терпеть его не могу. Щенок убегает от меня к Дриксу, на кровать. Я могла бы при желании последовать за ним, вытянуться и опустить голову на подушку, но при всей своей смелости позволить себе такое не могу.

Общаться с Дриксом легко, и мне приятно, что хотя бы что-то в моей жизни дается без напряжения.

– Ты действительно не представляешь такого рода заголовки?

Он раздраженно поигрывает скулами.

– «Губернаторская Дочь Спасена Сомнительным Героем».

Дрикс невесело усмехается:

– «Ярмарка Полна Опасностей, Губернаторская Дочка в Беде». Лично мне больше нравятся те, где я выгляжу супергероем. «Крестоносец Приходит На Помощь».

– «Бурный Роман Губернаторской Дочери».

Дрикс поворачивается ко мне.

– Такого я не видел. Видел другие, где они задаются вопросом, сойдемся мы или нет.

Переворачиваюсь на спину, опускаю голову на подушку и смотрю на белый потолок. Дело не в смелости, дело в отчаянии.

– Этого моя мама и боялась.

– Поэтому и приняла меня так холодно. Разумно.

– Да. – Я кладу руки на грудь и живот и ощущаю ритм своего дыхания.

– Я попала на ту ярмарку, потому что хотела хотя бы несколько минут побыть нормальной и вовсе не собиралась становиться объектом обсуждений. Если случившееся превратилось в постоянную тему для разговоров за обедом с выяснением, что я сделала не так, то это произошло помимо моего желания. Прогулка по ярмарке не планировалась как нечто предосудительное. Я просто хотела побыть нормальной.

Хендрикс

Трибуна взрывается восторженными криками, телекомментатор твердит о хоумране. Вид у Элль такой чертовски потерянный, что та часть меня, которая тоже чувствует себя потерянной, хочет подхватить ее на руки и крепко обнять.

Склоняюсь над кроватью, которая больше целой комнаты Холидей, шарю по столику и выключаю телевизор. Ни ей, ни мне дополнительный шум не нужен. Если она схожа в чем-то со мной, то голосов у нее в голове предостаточно. Поворачиваюсь на бок и смотрю на Элль. Элль смотрит в потолок.