Скажи, что ты видишь (СИ)

Но это не маггловский фильм, это жизнь, ее реальная жизнь. Потому что она сидит на холодном полу возле его постели, кругом белые стены противного сердцу Святого Мунго, а человек, который стал ей дороже собственной жизни, вот-вот лишится свободы, потому что никто не знает правды.

Никто не знает, что Северус спас магический мир дважды. Что он всю жизнь всех спасает. Что он спас ее, а сейчас она сгорает от невозможности помочь ему, потому что не знает, как этого сделать.

И ей хочется сказать, что Северус уже помог, что теперь все в ее руках, что теперь она должна понять, как ему помочь. Что она любит его. Что она костьми ляжет, если придется, но вслух лишь:

— Нет, не можете, — горло сдавливают слезы.

Белоснежная шторка дергается от трансгрессии, и в палату входят два мракоборца в черных мантиях. Гермиона даже не может заставить себя пошевелиться, чувствует только, как Невилл оттаскивает ее, поднимает на ноги, уводит из его палаты.

— Оставьте, — срывается у нее голос, — не трогайте его!

— Гермиона, — шикает Лонгботтом, — проклятье, тише. Они лишь охраняют его, — объясняет он, — его не отправят в Азкабан до тех пор, пока он не придет в себя.

Гермиона видит, каким пустым взглядом Северус смотрит перед собой, мужественно и стойко принимая в своей палате незваных гостей. Только когда белая штора закрывается, и Гермиона видит у входа в палату еще двух мракоборцев, накладывающих заклинания защиты и оглушения, она позволяет себе горько всхлипнуть.

Потому что знает, что Северус ее не услышит.

— Гермиона, — усаживает ее Невилл на постель, — пожалуйста, послушай…

— Это ты привел их сюда! — рычит на него Грейнджер. — Зачем ты привел их сюда?!

Невилл не сопротивляется ее агрессии, лишь примирительно выставляет вперед руки.

— Мы обязаны были, Гермиона, — старается он ей объяснить. — Он преступник, у нас указ Министерства.

— Ты ничего не знаешь, Невилл! — звенит ее голос от слез. — Ничего!

Лонгботтом проводит пятерней по ершику волос и делает полукруг по палате, стараясь собрать все мысли воедино, потому что длинную тираду девушка слушать определено не настроена.

— Гермиона, я указал в письме, которое отправила мадам Помфри, что Северус не покинет Мунго до тех пор, пока мы сами не будем уверены в том, что он готов к даче показаний и правосудию.

Грейнджер бросает на него сердитый взгляд. Ей очень хочется сказать Невиллу пару ласковых за то, что он сделал, но она держит себя в руках, потому что он, всё-таки, помог ей. В своем стиле, но помог.

— И сколько у меня времени? — спрашивает она.

Невилл жмет плечами.

— Зависит от того, как хорошо будет обработано Министерство, — замечает он. — Они могут дать месяц, неделю или один день.

Гермиона почти рычит, когда вскакивает на ноги.

— Да постой же ты, — ловит он ее за плечо, и Гермиона сначала хочет вырваться, но он держит ее довольно крепко. — Гермиона, я понятия не имею, что происходит между тобой и, — он на мгновение смотрит на стену, мерцающую от защитного заклинания, — профессором, но… Черт возьми, как ты это сделала?

— Сделала что? — хмурится она.

— Зелье, — отвечает он. — Мы можем теперь всех разбудить… Гарри, Рона и всех…

Дальше Гермиона не слушает.

Идея-фикс выстраивается в сознании с бешеной скоростью. Ей плевать на всех остальных, здоровый эгоизм никто не отменял. Ей важны только Гарри, Рон и Северус. И одно может помочь другому.

— Идем, — только и произносит Гермиона.

Она возвращается в зал с котлом, снимает с него предусмотрительно наложенное защитное заклинание и наполняет две пробирки до плечиков. Война научила ее всегда и везде создавать защиту. На местность, на предметы или на человека.

— Им пора просыпаться, Невилл, ты согласен? — показывает она зелье в ладони.

— Более чем, — радуется он смене настроя девушки, не представляя, что, может, сама-то она и здесь, но мысли ее остались с человеком, закованным в собственной палате защитными чарами и четырьмя мракоборцами.

Невилл ведет ее в соседний коридор, они спускаются на этаж ниже, и Гермиона поражается, насколько здание большое. И насколько много здесь учеников и их близких, понесших травму после второй магической.

Проходя мимо одной из заполненных белоснежных комнат, Гермиона внезапно останавливается, глядя вперед. Невилл замечает ее замешательство и возвращается, чтобы понять, что именно ее остановило.

— Тот мальчик, — негромко произносит она, кивая вперед, — он с Рейвенкло, я видела его, когда была во сне. Ты сказал, что мы с ним прощаемся.

Невилл удивленно расширяет глаза.

— Все верно, — кивает он, — я лично выписывал его две недели назад, он пробыл во сне два месяца.

Гермиона все еще смотрит на то, как старается улыбаться парень.

— Что он здесь делает, в таком случае?

— Его сестра, — указывает Невилл на постель, возле которой пляшет парнишка. — Она с Хаффлапафа, второй курс. Третий месяц спит.

У Гермионы холодеют ладони.

— Сначала ходил к ней, затем опустил руки, уснул сам, — Невилл поджимает губы, — теперь проснулся, чтобы продолжить ее будить. Кто, если не он?