Скажи «да», Саманта

— Едва ли ты можешь иметь ко мне претензии, — недружелюбно заметил он, — если даже кто-то займет твое место, как ты сейчас предположила. В конце концов, ты ясно дала мне понять, что твои высокие принципы для тебя куда важнее, нежели мои чувства.

Он говорил с такой горечью, что я почувствовала, как гнев мой улетучивается и на смену ему приходит безмерное страдание.

— Я думала… мы любим друг друга, — едва слышно проговорила я.

— Любовь! Что ты знаешь о любви? — едко сказал Дэвид. — Все, что тебе нужно, Саманта, это выйти замуж. Или ты забыла об этом? Ты не хочешь подарить свою любовь, нет, ты хочешь продать ее за обручальное кольцо. Конечно, ты со мной не согласишься, но ведь это, по сути дела, не что иное, как форма проституции. Это просто-напросто шантаж!

— Если ты думаешь, что я прибегаю к шантажу, чтобы заставить тебя жениться на мне, то ты ошибаешься! — воскликнула я.

Гнев снова овладел мною.

— Ты можешь прикрывать это свое намерение красивыми фразами и горячими поцелуями, но все равно это шантаж, — язвительно сказал Дэвид.

— Я любила тебя! Я правда любила тебя! — воскликнула я. — Но ты меня не любишь! Ты хочешь только одного, чтобы я отдала тебе… свое тело. А потом ты опять начнешь охоту за какой-нибудь другой хорошенькой девушкой, которая будет настолько глупа, что отдаст тебе свое сердце.

— Уж если на то пошло, — сказал Дэвид, — то что другое можешь ты мне предложить, кроме своего тела?

Он помолчал, и я увидела, как в его глазах зажегся огонь, который я замечала у него и прежде. Его охватил азарт сражения, которое он намерен был выиграть.

— Да, личико у тебя хорошенькое, — медленно сказал он, и каждое его слово вонзалось в меня точно кинжал. — Никто не станет с этим спорить. Но вместе с тем ты чудовищно невежественна, до смешного невинна и вследствие этого невероятно скучна!

Я стояла, не сводя с него глаз, а смысл его слов все глубже доходил до моего сознания.

Затем я повернулась и вышла из комнаты, выбежала вон из квартиры и, закрывая дверь, услышала, как он зовет меня. Не дожидаясь лифта, я помчалась вниз.

Увидев на улице такси, я открыла дверцу почти на ходу, быстро села в машину и назвала свой адрес. Я не стала оглядываться назад, чтобы узнать, догоняет ли меня Дэвид. Я знала, что у него нет на это времени, если он хочет успеть на поезд, отправляющийся с Ватерлоо. Ему еще придется закончить укладку вещей, а потом снести чемоданы вниз.

Сидя в такси, я ощутила почти могильный холод, но не проронила ни единой слезы. Я думала про себя: «Так, наверное, чувствуют себя люди, умирая». Я была уверена, что что-то во мне умирает навсегда.

Приехав в пансион, я поднялась к себе и начала складывать вещи. Я знала, что теперь все мои монатки не поместятся в чемоданчик, с которым я приехала в Лондон, и попросила одну из служанок найти для меня большую картонную коробку из-под одежды. Я знала, что в таких коробках сюда доставляли вещи, купленные для меня, и что они где-то должны быть сложены.

Наконец, с одним чемоданом, четырьмя коробками и саквояжем, набитым всякой всячиной, я отправилась на вокзал Пэддингтон.

К счастью, миссис Симпсон не было дома, так что мне не пришлось лгать, изворачиваться и извиняться за то, что я уезжаю. Я лишь сказала девушке в конторе, что не знаю, когда вернусь, и что сохранять за мной комнату не нужно.

И уехала домой.

Раздумье пятнадцатое

— Послушайте, с вами все в порядке?

Голос члена парламента, казалось, доносился до меня откуда-то издалека.

Дэвид вошел в гостиную всего лишь минуту назад, но у меня было такое ощущение, словно с тех пор прошла целая вечность.

— Я бы, пожалуй, чего-нибудь выпила, — проговорила я слабым голосом.

— Да, конечно! — отозвался мой собеседник. — Вот возьмите пока мой бокал, а я постараюсь найти официанта.

Он сунул мне в руки бокал, и я залпом выпила все его содержимое, даже не почувствовав вкуса.

Не знаю, что это было — шампанское, шерри или коктейль — но мне стало немного лучше, и когда член парламента снова заговорил со мной, я даже была в состоянии улыбнуться ему.

— Наверное, это от голода, — пояснила я, — мы слишком долго ждем ужина.

— Вполне согласен с вами, — отозвался мой собеседник. — Терпеть не могу, когда люди опаздывают к ужину. Мне бы хотелось принимать пищу вовремя. Это у нас в парламенте обычно не знаешь, когда объявят перерыв, и приходится есть, когда представляется случай.

Он весело рассмеялся, и я рассмеялась вслед за ним, но мне показалось, что это смеется кто-то другой.

— Ужин подан, миледи! — громко, на всю гостиную, возвестил дворецкий, и теперь мы наконец, благодарение Богу, можем сесть за стол.

Я думаю о том, как бы мне улизнуть никем не замеченной сразу же после ужина. Я не могу встречаться с Дэвидом, не могу говорить с ним… Мне абсолютно нечего ему сказать!

Раздумье шестнадцатое

И вот я снова сижу в «бентли». В автомобиле, который в прошлом значил для меня так много и казался мне чем-то вроде родного дома.