Скажи машине «спокойной ночи»

Мальчик, подошедший к платформе Эллиота, носил очки в проволочной оправе, которые, по-видимому, достал из дедушкиной шкатулки. Волосы девочки были обмотаны ярким шарфом, из-под которого на макушке выбивалось несколько косичек, смахивающих на мишуру на праздничном колпаке. Подростки обводили глазами предметы на платформе Эллиота – стеклянный кувшин с медом, ложку, чашку, из которой он ел. Их взгляд задержался на воняющем ведре.

– Думаешь, кувшин был полным, когда он начал? – спросила девушка о кувшине с медом.

– Не, это подделка, – сказал парень, указывая на ведро и подмигивая Эллиоту сквозь стеклянную линзу. – Он смастерил какую-то трубку или типа того.

– А блевотина? Точно настоящая. Я уверена.

Эллиот взял чашку с медом и положил в рот еще одну ложечку, молясь, чтобы его желудок смог с ней справиться. У него внезапно появилось желание произвести впечатление и напугать этих детей.

Но девушка только цокнула языком и сказала:

– Мистер, с сегодняшнего дня вы больше никогда не сможете есть мед. Вы даже не задумывались об этом?

В выражении ее лица было что-то такое, что напомнило ему Вэл. Вот оно – ее глаза: они были такими же, как у Вэл. А ведь все глаза, вдруг понял он, все глаза посетителей галереи были глазами Вэл – сверкающими, темными, непостижимыми. Эллиот бросил ложку обратно в чашку и снова подумал о признании Вэл. Точнее, о ее признании в том, что есть кое-что, в чем она не признается.

«Расскажи мне. Почему ты не хочешь?»

– Мидас, – прочитал парень на плакате, прикрепленном к платформе, затем снова посмотрел на Эллиота и кувшин. – Это о жадности. Мидас – это один жадный царь.

– Нет, ты что, – сказала девушка. – Мидас – это тот парень, который убил свою семью.

В конце дня к платформе подошел мужчина, который мог бы быть двойником Эллиота: приятная яркая одежда, тщательно взъерошенные волосы, тот же рост вкупе с сутулостью. Он сощуренно посмотрел на плакат, а прочитав, изящно отсалютовал Эллиоту рукой и сказал:

– Все, к чему я прикасаюсь, тоже превращается в рвоту.

Эллиот улыбнулся – в желудке разыгрывалась буря.

План удовлетворения от Apricity: Ешьте мед.

«Ешьте мед».

Вот что сказала мне Apricity. Если это была настоящая Apricity. Мы с Гвен сидели в парке в первый теплый весенний день, сырость земли просачивалась сквозь наше одеяло, и в этот момент к нам подошел мужчина с гладким серебряным футляром. Гвен узнала машинку, прежде чем парень успел сказать нам, что у него в руках. Некоторые богатые клиенты Гвен использовали Apricity, но, по ее словам, никто из них не казался от этого счастливее, хотя бы немного. Мужчина объяснил, что он актер и берет у людей их данные Apricity для арт-проекта, которым занимается. Но только он не использовал слово «арт-проект». Он назвал это произведением.

И я подумал: «Произведением чего?»

– Могу ли я взять ваши? – спросил парень. Я покачал головой, а Гвен жестом пригласила его садиться.

Мужчина опустился на колени и скривился, когда влажное одеяло промочило его брюки. Он сказал нам, что просто пройдется ватным тампоном по щеке и сохранит нашу анонимность, к тому же мы получим наши результаты. Тем не менее этого было мало, чтобы сразу сказать «да». Мы знали, что результаты Apricity могут вызвать неловкость и даже разрушить жизнь. В таблоидах всегда рассказывались истории об унизительных рекомендациях от Apricity той или иной знаменитости или политику.

Но Гвен посмотрела на меня, а я посмотрел на Гвен, и это был тот самый взгляд, которым мы обменялись до того, как украли автомобиль, оставленный кем-то заведенным на обочине, и проехали на нем по всему городу. Тот же взгляд, как и в тот день, когда мы вместе согласились послать в задницу наших долбаных начальников на наших скучных офисных работах. Тот же взгляд, как и в ту ночь, когда мы напились дешевой водки у соседки Гвен и занимались сексом, о котором мы не говорили и которого с тех пор не было.

И мы сделали это. Мы позволили незнакомцу в парке взять наши образцы для Apricity. И одним из пунктов, которые мне выдала машина, было «Ешьте мед». Поэтому теперь каждый вечер перед сном я съедаю одну ложку.

Гвен не показала мне свои результаты, поэтому я точно не знаю, что ей сказала машина, но через несколько дней после того случая в парке она выгнала свою соседку по комнате и попросила меня переехать к ней. Теперь, время от времени, она тянется ко мне со своей стороны кровати, просовывает руку мне под рубашку и говорит: «Давай, мой сладкий, передай мне ложку».