Скажи мяу, ведьма, или Дом проклятых кошек

Лара была опустошена. Она глянула на Крэха – тот стоял с опущенной головой. Ни честить его, ни требовать ответа не хотелось. Хотелось лишь сойти с этой проклятой скамьи и вытянуться прямо на полу, а ещё чтобы все – и враги, и сочувствующие – оставили её в покое.

Дверь открылась, и перед глазами замелькали знакомые чёрные мантии. Лара не знала, бояться ей или радоваться оттого, что скоро всё кончится, ибо даже страх отступал перед её моральным и физическим бессилием.

– Всем встать, – прозвучало вдали.

Одновременный шорох и возня за спиной заставили поморщиться. Руки коснулось что-то мягкое и холодное. Лара повернула голову – это Крэх положил ладонь ей на руку, напоминая о необходимости встать. Когда встала, в глазах потемнело. Ноги дрожали.

– «Мы, нижеподписавшиеся, выносим приговор по делу обвиняемых в колдовстве Лары Лихт и Крэха Мецгера. – Судья стоял за кафедрой и читал с листа, словно окутанный дымкой. – Крэх Мецгер признаётся невиновным во вменяемых ему преступлениях и будет освобождён».

Лара моргнула. Дымка наконец рассеялась.

– «Лара Лихт признаётся виновной в таких преступлениях, как ложная дача показаний, сговор с дьяволом, оборотничество и колдовство, и за своё греховное поведение будет подвергнута казни завтра в десять часов утра на рыночной площади».

Зал торжествующе загудел.

– Значит… вы сожжёте меня на костре? – услышала она свой глухой голос.

– Ну что ты, милочка, – оскалился обвинитель. – Дрова нынче до€роги. Конечно, не сожжём.

С губ сорвался облегчённый вздох.

– …Всего лишь повесим.

Глава 27 Мышиный король

Лара лежала на соломенном тюфяке, дозволяя осеннему холоду наполнять её душу, и пела:

Может быть, я на полпути к раю. Может быть, я на полпути в ад. Что станет с грехами моими, не знаю, Коли на ветке вздёрнет солдат.

Эту песню она слышала от деревенских. К счастью или к несчастью, последующие куплеты о насилии и поджогах в памяти не отложились.

«Интересно, как бы они поступили с канцлером, когда он приехал с допросом, если бы знали, что после моей смерти их деревню больше некому будет защищать?.. – билась вялая мысль. – Господи, о чём я думаю? Завтра утром меня повесят, зароют и выкопают для сожжения на общем костре, когда в Кемнице наберётся ещё десяток ведьм».

Тело ныло от усталости, а связанные спереди руки не давали отдохнуть. Малейшее движение приносило боль. Сильнее всего болели чёрно-лиловые от синяков колени.

«Завтра это будет неважно. Потому что ничего уже не будет».

В самой тёмной глубине души Лара подозревала, что так и закончит. Когда впервые появилось это смутное ощущение, предвестие скорого конца? Когда после гибели бабушки она нашла книгу заклинаний и взяла её в дрожащие от нетерпения руки? Или когда увидела на крыльце невозмутимого канцлера? В какой момент она осознала свою обречённость?

«Это не только моя вина».

Лара повернулась на левый, застуженный бок. Ей было горько об этом думать, но пришлось: к такому концу её привела не только собственная неосторожность, но и вполне осмысленные поступки тех, кто был свободен и не ведал, что такое готовиться к смерти.

Она ударила кулаком по каменной стене. Почти посекундно прочувствовала, как холод камня превращался на коже в жжение боли. Машинально облизнула кровь.

«По крайней мере, я ещё жива».

Где-то на воле башенные часы пробили одиннадцать.

– Глупо спать в последнюю ночь. – Лара села и уже, пожалуй, в двадцатый раз попыталась развязать зубами верёвку на руках, хоть и знала, что завтра ей повяжут новую.

В коридоре послышались шаги. Лара замерла и напрягла слух, до которого доносились лязг, звон и что-то ещё. Что-то металлическое.

«Бряцание шпаги!» – догадалась она и тут же вскочила.

За прутьями решётки появился мужчина без шляпы. Свет, падавший от факела в коридоре, позволил Ларе разглядеть его лицо: шапка густых коричневых волос, пугающе светлые глаза, выраженные скулы и чёткие черты, на фоне которых чувственный рот с выемкой на нижней губе казался насмешкой природы.

«Кто угодно, только не он!» – пролетело в её голове.

Филипп повернул ключ в замке и, распахивая дверь, сказал:

– Выходи. Живо.

Хотя душа была близка к тому, чтобы вылететь от страха вон, упустить такую возможность Лара не могла и опасливо двинулась к выходу. Не дожидаясь, пока она переступит порог, граф схватил её за локоть и выволок из камеры.

Стражник любезно открыл перед ними дверь, за которой виднелась винтовая лестница.

«Неужто он собрался вершить надо мной правосудие самостоятельно? – думала испуганная Лара, пока красавец вёл её вниз. – Как бы от него сбежать?»

Но рука, крепкой хваткой державшая её локоть, не оставляла надежды на лёгкий побег.

– Ваше сиятельство, куда вы меня тащите?

Красавчик бросил на неё глумливый взгляд.

– Отвечу, если вспомнишь мой титул.

«Чтоб тебе пусто было, изверг», – мрачно пожелала Лара.

– Граф фон Фенхель? – наугад спросила она.

– Нет.

– Граф фон Херхель?

– Нет! – вспылил тот.

– А как?

– Граф фон Айхельштарк!

«Всего-то на семь букв ошиблась», – подсчитала Лара и пробормотала:

– Если бы мой будущий муж носил такую фамилию, я бы предпочла оставить свою.