Скажи миру - Ы! (СИ)

В первую очередь меня заинтересовало именно зеркало. И увиденное там, удивило меня еще больше. В принципе, на меня смотрела физиономия, к которой я давно привык, каждый раз видя ее во время бритья. Вот только мое лицо, почему-то показалось мне очень молодым. Судя по полному отсутствию морщин, идеально натянутой коже, пронзительному взгляду и несколько на мой взгляд пошловатыми тонкими темными усиками, разделенными между собой пробором, с кончиками, слегка поддернутыми вверх. Такие были в моде у приказчиков шикарных магазинов в начале прошлого века. На фоне белокурой шевелюры, темные усики смотрелись несколько инородно, и я просто не понимал, как можно было додуматься до такого сочетания. Хорошо хоть волосы выглядели вполне прилично, а не были расчесаны надвое и не залиты бриолином. Впрочем, судя по этикетке на одном из флакончиков, я увидел именно этот состав, что вызвало у меня некоторое внутреннее возмущение. Рука сама потянулась в сторону крана, и я тут же умывшись, теплой и слегка отдающей какой-то затхлостью водой, развел в баночке мыльную пену и вполне привычным движением руки, срубил это убожество. Все произошло так быстро, что я даже вначале не понял, как я умудрился все это осуществить. Особенно учитывая то, что никогда в жизни, не пользовался опасной бритвой. Воткнув последнюю обратно в стаканчик, взял в руки флакон одеколона с насадкой в виде выступающей металлической трубочкой распылителя, и короткой резиновой трубкой с такой-же грушей на конце. И несколькими нажатиями на последнюю направил на место сбритых усиков распыленную струю довольно приятного на запах одеколона.

Отступив на пару шагов назад, постарался разглядеть в зеркале более полное свое отражение, все, разумеется разглядеть не удалось, но то, что на мне был надет очень даже приличный шерстяной костюм, пошитый скорее всего на заказ, хорошим портным, было очевидно. Тоже самое можно было сказать и о шелковой рубашке, и темном галстуке в красную косую полоску. Попробовав на ощупь качество ткани, пришел к выводу, что хозяин этого тела, не особенно нуждался в деньгах и одевался добротно и дорого. Приглядевшись, заметил на лацкане пиджака, какой-то значок, подняв к глазам который, увидел изображенную на нем свастику в красном обрамлении с надписью золотыми буквами «National-Sozialistische – P.A.D.», то есть НСДАП, и некоторое время разглядывал его пытаясь прийти в себя от увиденного. Вначале, хотел было с брезгливостью избавиться от этого «подарка» потом подумав, решил повременить с этим. Кто знает, где именно я сейчас нахожусь, и не станет ли отсутствие этого значка поводом для проблем?

Разглядев и ощупав всего себя, я уселся на диван и задумался. Хотелось бы определиться с местоположением, и собственно кем являюсь. Почему я оказался в этом теле, вопрос не самый актуальный, исходя из того, что чувствую я себя прекрасно и вполне справляюсь с управлением, следовательно, в этом отношении никаких проблем, возникнуть не должно. А вот где именно я сейчас нахожусь, и кто я в данный момент, очень хотелось бы знать.

Первым делом охлопал свои карманы, в одном из которых обнаружилось портмоне, в котором нашелся паспорт, выписанный на гражданина Германской Империи Алекса фон Бюлова. С приклеенной, и вдобавок приклёпанной фотографии на меня смотрело мое лицо. Фамилия если и отличалось от прошлой, то всего на одну букву, а Алексом меня называли практически всю прошлую жизнь, сокращая данное при рождении имя Александр. В качестве места постоянного проживания был указан город Берлин. На четвертой странице увидел отметку о том, что владельцу паспорта, как гражданину Германской Империи, разрешался выезд в зарубежные страны. Паспорт в случае не продления был действителен до 6 мая 1939 года, т.е. выдавался на пять лет, о чем свидетельствовала наклеенная марка на первой странице, указывающая на оплаченный сбор. На шестой странице, обнаружилось еще несколько штампов от полицейского комиссариата, о том, что Алекс фон Бюлов постоянно с 1935 года проживает в Берлине на улице Rosenthaler Strasse, 36\4, и наконец еще два штампа, один из которых гласил о выезде с вышеуказанного адреса и вторая отметка с открытой визой в САСШ и о том, что он выбыл из указанного ранее адреса. Кроме того, здесь же имелась чековая книжка выписанная на мое имя с проставленной суммой в тридцать тысяч Имперских марок, что по сегодняшним меркам означало очень приличную сумму, и там же обнаружился билет в каюту премиум класса на рейс дирижабля «Гинденбург» с датой отправления 3 мая 1937 года. Все надписи в паспорте читались и воспринимались мною легко, чувствовалось, что немецкий – родной язык для бывшего владельца этого тела, и я был только рад, что вместе с телом мне досталась и его память.