Скажи мое имя

– Ну, так себе мотивчик. Скорее я поверю, что она просто умная хладнокровная сука, желающая навариться. Вообще, у нее, может, и не было такого уж явного мотива убирать Лею, но явно были возможности.

– Да, я тоже об этом подумал. Она хорошо знает процедуры, имеет доступ к базам, архиву и контакты контрагентов. Если кто и мог красиво провернуть такое дело, то она.

– Ну, допустим. Но прямых доказательств у тебя нет. А ворошить кучу говна палкой – так себе идея. Сам провоняешь, всех разозлишь, а толку…

– Спасибо, мастер аллегории, а то сам бы я не понял, – огрызаюсь на друга, откидываюсь на диване. – Здесь нужен более тонкий подход.

– Есть план?

– Очертания.

– Я тебе нужен?

– Ты – главное действующее лицо!

Глава 45

Алиса

В своей голове я составляю план. Там пока всего три пункта:

– уволиться;

– собрать вещи;

– быть счастливой.

Последний – самый важный.

В воскресенье, пока отец отсыпается после грандиозного праздника, мы с Матвеем продолжаем свое путешествие по памятным местам Москвы. Вполне возможно, что это самая последняя прогулка по родному мне городу. Через пару дней я покину его, оставив в нем все тяжелые воспоминания и свое незаживающее сердце. И это к лучшему.

– Мам, а можно я останусь с тобой? – спрашивает сын, когда мы выходим из метро. Он смотрит своими огромными яркими глазами, и мое сердце щемит от переизбытка чувств.

– Через несколько дней я сама к тебе приеду, милый, – крепче сжимаю его маленькую ладошку. – Насовсем.

– Давай поедем вместе! Не хочу завтра в садик. Хочу остаться с тобой.

– Мне нужно на работу…

– Я пойду с тобой! Я не буду мешать, обещаю. Спроси деда – я никогда не мешаю.

– Посмотрим, – улыбаюсь ему.

Я тоже хочу провести с ним больше времени. Мы могли бы завтра быстро заскочить на работу, а потом целый день гулять. Я так и не сводила его в парк Горького, не показала, где провела свое детство. Потом вместе соберём мои вещи. Будет очень здорово.

– Скажи да, скажи да! – скачет возле меня сын.

– Ладно, – сдаюсь я. – Но ты должен будешь вести себя хорошо.

– Обещаю, обещаю, – радостно голосит он.

И видеть такую неподдельную радость – самая ценная награда.

Вечером, перед отлетом отца, пока Матвей возится с купленным сегодня планшетом, мы обсуждаем то, что произошло вчера.

– Ты сказала ему? – в глазах отца неподдельное беспокойство.

– Нет, конечно.

– Зачем он вообще приходил?

– Хотел, чтобы я забрала заявление. Потом, чтобы выслушала, потом, чтобы помогла.

– Ещё чего! – фыркает папа. – Ты сказала ему куда идти? Пригрозила отцом с двустволкой?

– Пап, у тебя же нет оружия, – смеюсь я.

– А он этого не знает! Надеюсь, он больше сюда не явится.

– Не беспокойся, он не придет, – тихо говорю я.

– Лея, ты же не поддалась на его фальшивые заверения? Или он угрожал?

Папа внимательно всматривается в мое лицо, от него ничего не скроешь.

– Нет, он не угрожал. Но сказал кое-что… Он был убедителен.

– Дочь, посмотри на меня, – строго говорит он. – Сердце с головой могут быть не согласны, но последняя всегда будет права, понимаешь? У сердца нет глаз, оно не способно анализировать, и оно не слышит правды. Доверяй только своей голове.

Теплая ладонь ложится на мою, слегка шершавая кожа согревает, дает необходимую сейчас уверенность.

– Он не подставлял меня, – зачем-то пытаюсь оправдать Александра в глазах отца.

– Вот как, – снисходительный наклон головы. – И кто же тогда?

– Не знаю. Но он выяснит, – уверенно говорю я.

Следует тяжелый вздох. Отец встает и наливает воду в чайник.

– Ты все еще очень доверчива. Наверное, это моя вина, хотел, чтобы ты выросла доброй и искренней и не думал, что этим будут пользоваться.

– Пап, проблема не в том, как ты растил меня, а в том, что других было некому воспитать правильно.

Я тоже встаю и обнимаю отца со спины. Прикладываюсь щекой к его плечу, глубоко вдыхаю родной запах.

– Все будет хорошо. Мы с Матвеем приедем через несколько дней, и все станет как прежде. Нет, лучше. У меня уже руки чешутся испытать новые сорта клубники.

– Ага, знаю я твои испытания – в рот и все дела! – смеётся он.

– Это называется дегустация!

– Это называется обжорство!

– Все будет хорошо, пап. Обещаю, – шепчу ему в спину.

– Я знаю, – сжимает мою ладонь.

Утро понедельника выходит очень волнительным. Странно, но после разговора с Александром я растеряла всю уверенность. Меня гложет чувство вины за то, что я сделала, кажется, неправильным лишать его работы за дурацкие любовные игры. Но будет глупо сейчас отступить, да? И десятки других девушек не согласились бы сейчас с моим приступом благородства.

И все же, когда я приезжаю к офису "Маффина" за руку с сыном, грызущее чувство внутри не утихает. В отделе по работе с персоналом меня встречают пренебрежительные взгляды, только подтверждающие, что мне здесь не место. Никогда не было.

Валентина Николаевна смотрит на меня почти с ужасом, когда я озвучиваю свое желание уволиться.

– И к чему был весь этот цирк? – прямо спрашивает она, пронзая своими холодными глазами.