Скажи мое имя

Мы заходим в светлое помещение, и я невольно задерживаю дыхание от творящейся здесь красоты. Рус расстарался на славу. Огромная арка из белых роз перевязана атласным лентами в цвет наших с Матвеем бабочек. Несколько столов украшены белыми скатертями и свечами. В углу парень во фраке играет на фортепьяно. Оглядываю лица немногих собравшихся и начинаю по-настоящему нервничать. Даже руки трясутся.

Ищу взглядом глазами ту, кого, не смотря на комок смешанных чувств внутри, все равно ждал. Но ее нет. Проигнорировав приглашение, мать поставила окончательную точку в наших с ней взаимоотношениях.

Ничего не подозревающая невеста входит в зал минутой спустя. Я сразу подлетаю к ней, загораживая обзор на картинку позади меня.

– Это была твоя старая знакомая?

– Ага, Викот. Так и не построила карьеру, представляешь? А так хотела… – одуванчик выглядывает из-за моего плеча и сводит брови на переносице. – А что здесь происходит? Это что, там папа?

– Одуванчик, – громко говорю я, хватаю ее за руку и становлюсь на одно колено.

Ее огромные серые глаза округляются еще больше. Она пытается вырвать у меня руку, но я крепко ее держу. Ее лицо застывает и мне кажется, совсем не от радостного волнения, скорее от ужаса.

– Ты что! Встань, на нас все смотрят! – ее щеки вновь заливает румянцем.

– Одуванчик! – прочищаю горло. – Я совсем, совсем тебе не подхожу. Так считает твой отец, – киваю себе за спину и слышу подтверждающий смешок. – И, наверное, все люди в этом зале. Мы с тобой тоже это знаем. Я никогда не полюблю "Звёздные войны" и не научусь понимать твои шутки. Никогда не стану забавным и легким, как ты. Никогда не запомню миллион сортов клубники, которую ты так любишь. И уж точно не собираюсь выращивать ее всю оставшуюся жизнь! Я обязательно все испорчу. И не один раз. А тебе придется снова учить меня, что такое семья. Я ведь не знаю. Но, надеюсь, ты все равно ей станешь…

– Ты что, делаешь мне предложение? – шепчет Лея.

– Ага, – так же шепотом отвечаю я. – Ты выйдешь за меня?

Она молчит долгих две секунды, пока набирает воздух в легкие.

– Сейчас? – добавляю я.

На заднем плане начинает играть марш Мендельсона, а я по-прежнему стою, как дебил, на одном колене. Вокруг оглушающая тишина, и вдруг:

– Да?! – полушепот. Полу-ответ, полу-вопрос.

– Да?

– Да! – кричит она громче. Потом бросается ко мне в объятия, спотыкается, валит меня на пол, сама падает сверху и хохочет. Она целует меня, отбирает кольцо, и сама себе одевает.

Вот это моя Лея. Неуклюжая, смешная, любимая.

И через несколько минут станет моей женой.

Бонус

Александр. Два года спустя

Тьма рождается не в один день, но всего один день способен ее рассеять.

Солнечный свет бьёт в лобовое стекло и мне приходится прищуриться, чтобы выловить в толпе восьмилеток своего сына. Даже произнося эти два слова про себя, сердце по-прежнему невольно сжимается. Да, вот тот самый момент, разогнавший всю тьму в моем сердце – момент, когда я узнал, что больше не одинок. Что у меня есть продолжение, маленькая копия единственной женщины, которую я когда-либо любил.

Мой сын.

– Почему не в настроении? – интересуюсь, едва хмурый ребенок залезает на заднее сидение и пристегивается в своем кресле.

– Не хочу об этом говорить, – бурчит Матвей.

– Вот как… – завожу мотор, поглядывая в зеркало заднего вида. Почему меня не предупредили, что существует не только кризис семи лет, но и шести, восьми, восьми с половиной и так до бесконечности? Что будет в подростковом возрасте – страшно представить.

Будь здесь Лея, она точно знала бы, что сказать. Или что говорить не стоит. А поскольку мой родительский стаж ничтожно меньше, а природной эмпатии не хватает в таких ситуациях, я снова теряюсь.

– Заедем в магазин по пути?

– Мне чипсы! – по-прежнему насупившись, говорит сын.

– Мама не обрадуется, – говорю я. Последние годы она дикая ЗОЖница.

– Она может и не узнать, – склоняет меня на темную сторону Матвей.

– Ладно, чипсы взамен на историю. Как тебе вариант?

– Моя история стоит чипсов и колы.

– И в кого ты такой? – усмехаюсь себе под нос.

К гадалке тут не ходи – мой характер пробивается даже сквозь совершенно ангельскую внешность жены. Казалось бы, должен знать, что делать со своей маленькой копией, но боюсь не справиться, как когда-то не сумели мои родители. Хотя вводные данные у Матвея на уровень выше. Например, мы с его матерью более чем адекватные родители, а ещё у него есть лучший друг в виде деда. Как бы мы не недолюбливали друг друга с престарелым Санта Клаусом, он до сих пор имеет неоспоримый авторитет в глазах ребенка и его безусловную любовь. И хотя бы за это я не могу его не уважать.

Мы паркуемся возле торгового центра на выезде из города и выбираемся из машины. Как только заходим в гипермаркет внутри, Матвей исчезает из виду и появляется ближе к кассе спустя минут десять. Его руки под завязку забиты вредной едой, а на лице блуждает довольная улыбка.

– Что? Неизвестно когда в следующий раз мы окажемся здесь без мамы! – приводит доводы ребенок. – Я все сразу есть не буду, а шоколадки вообще не мне.

Интересный поворот.