Скажи пчелам, что меня больше нет

— Я католичка, — как можно мягче сказала Бри. Подобный вопрос ей задавали не в первый и не в последний раз, поэтому они заранее подготовили на него ответ. — Как и мой отец, Джейми Фрэзер.

Это обычно ставило вопрошающего в тупик и давало Роджеру время овладеть ситуацией. Из уважения к отцу Брианны (будь то в силу личной приязни или же его статуса лендлорда) арендаторам-некатоликам приходилось проявлять вежливость в разговорах, невзирая на мнение о католиках в целом.

Старуха — миссис Каннингем? — фыркнула и оглядела Бри с головы до ног, всем видом показывая, что на своем веку повидала немало падших женщин и Брианна в сравнении с ними представала в невыгодном свете.

— Фью, — сказала она. — Папистка! У нас в доме с такими не якшаются!

— Матушка, — вмешался капитан, подходя к ней. — Я думаю, что…

— Мэм. — Роджер выступил вперед, закрывая Бри от нацеленного в нее взгляда василиска. — Уверяю, мы пришли не для того, чтобы проповедовать или обращать вас. Я…

— Пресвитерианин, говоришь? — Холодный обвиняющий взгляд остановился на нем. — И священник? Как же ты распустил свою жену? Хорошенький из тебя священник, если позволяешь своей женщине быть последовательницей Папы, сея и взращивая семена зла и раздора среди соседей!

— Матушка! — одернул капитан.

Старуха не дрогнула, а лишь повернула суровое лицо к сыну.

— Так и есть, — заявила она и кивнула в сторону Брианны: — Девчонка говорит, что Джейми Фрэзер — ее отец. Стало быть, — она в упор посмотрела на Бри, — твоя мать — Клэр Фрэзер?

Бри глубоко втянула воздух: хижина была аккуратно прибрана, но совсем мала, и запас кислорода в ней, казалось, сокращался с каждой секундой.

— Да, — спокойно ответила она. — Мама просила засвидетельствовать вам свое почтение и сказать, что, если кто-нибудь у вас в семье заболеет или поранится, она будет рада прийти и помочь. Она целительница и…

— Фью! — повторила миссис Каннингем. — Уж не сомневаюсь, она бы пришла, только я не дам ей такого шанса, заруби себе на носу, девочка. Едва я услышала об этой женщине, так посадила ромашку и остролист у двери. Ни одна ведьма не войдет в наш дом, так и знай!

Ощутив прикосновение Роджера на своей руке, Бри невозмутимо глянула на него. Старуха не выведет ее из себя. Его губы на миг дрогнули, и он отпустил руку жены, повернувшись не к миссис Каннингем, а к капитану.

— Как я уже сказал, — любезно продолжил Роджер, — я пришел не затем, чтобы проповедовать. Я уважаю искреннюю веру. Однако мне любопытно: один из моих соседей упомянул термин «Голубой свет» по отношению к вам и вашей семье, капитан. Интересно, не могли бы вы объяснить мне его значение?

— А-а, — сказал Каннингем, довольный тем, что уж по этому поводу у его матери не найдется возражений. — Ну, сэр, раз уж вы спросили… Термин применяют к морским офицерам, которые проповедуют христианскую теологию на своих кораблях. «Голубые огни» — так нас называют, подобно светочам во тьме, указывающим истинный путь.

Говорил он скромно, но с гордо поднятой головой и вздернутым подбородком. Его глаза — бледнее, чем у матери, — глядели настороженно, гадая, как Роджер воспримет услышанное.

Роджер улыбнулся.

— То есть вы сами в некотором роде богослов, сэр?

— О… — Капитан слегка приосанился. — Чересчур громко сказано, но я и в самом деле написал несколько трудов — так, собственные мысли на этот счет, знаете ли…

— Что-нибудь уже опубликовано, сэр? С превеликим интересом ознакомился бы с вашими воззрениями.

— Ну… пара-тройка вещей… пустяки, не представляющие большой ценности, полагаю… опубликованы «Беллом и Коксхэмом» в Эдинбурге. Боюсь, у меня здесь нет экземпляров… — Он взглянул на маленький, грубо сколоченный столик в углу, на котором покоилась небольшая стопка бумаги, а также чернильница, баночка с песком и стакан с перьями. — Однако я как раз работаю над кое-чем более значительным…

— Над книгой?

Роджер изобразил заинтересованность — возможно, искреннюю, подумала Бри, — но у миссис Каннингем подобное дружелюбие явно вызвало раздражение, и она попыталась пресечь разговор в зародыше, пока Роджер не соблазнил капитана на богохульство или еще что похуже.

— Не забывайте, капитан, теща этого джентльмена, по общему мнению, ведьма. Да и женушка, пожалуй, тоже. Пусть идут куда шли и не искушают нас своими посулами.

Роджер повернулся к ней и выпрямился во весь рост: голова его чуть не задела потолочные балки.

— Миссис Каннингем, — сказал он по-прежнему вежливо, однако со стальной ноткой в голосе. — Прошу вас принять во внимание, что я служитель Господа. Верования моей жены и ее родителей столь же добродетельны и нравственны, как и убеждения любого доброго христианина, и я готов поклясться в этом хоть на вашей собственной Библии, если пожелаете.

Он кивнул на крошечную полку над столом, где в ряду книг поменьше на почетном месте стояла Библия.