Скажи пчелам, что меня больше нет

Mon cher petit ami,

Мы только что переехали в новый дом, но он никогда не станет по-настоящему родным, пока ты не вернешься.

Твои сестры ужасно по тебе скучают (они шлют свои локоны — поясняю на случай, если ты не понял, что за странные космы вложены в письмо, — девочки боятся, что ты уже забыл, как они выглядят. Светло-каштановый локон — Джоани, темно-каштановый — Фелисити. Рыжие волоски принадлежат коту), а папа ждет не дождется, когда ты приедешь и будешь ему помогать.

Он запрещает девочкам разносить газеты и листовки по тавернам — а они очень хотят!

Еще у тебя появились два братика, которые…

— Как два? — Жермен выхватил у меня страницу и поднес как можно ближе к свече, рискуя опалить бумагу. — Она сказала два?

— Да! — Я и сама была приятно ошарашена и вместе с внуком склонилась над письмом. — Дальше читай сам!

Он расправил плечи, сглотнул и продолжил:

Представь себе наше удивление! Если честно, я ужасно беспокоилась: каким родится новый ребенок? С одной стороны, мне хотелось, чтобы он был похож на Анри-Кристиана — словно твой брат к нам вернулся, — хотя, конечно, это невозможно. С другой стороны, я боялась, что малыш тоже будет карликом — возможно, бабушка говорила тебе, что таким людям приходится несладко. Анри-Кристиан несколько раз чуть не умер в младенчестве, а папа рассказывал мне о детях-карликах, которых он давным-давно встречал в Париже, — большинство из них прожили совсем недолго.

Однако новый ребенок — это всегда сюрприз и чудо; он не соответствует твоим ожиданиям. Когда родился ты, я была так очарована, что часами сидела у твоей колыбели и смотрела, как ты спишь. Даже свечу не гасила — ждала, пока она сама догорит, — чтобы темнота не мешала мне тобой любоваться.

Сначала мы хотели назвать малышей Анри и Кристиан, но девочки сказали, что Анри-Кристиан был особенным ребенком и никто больше не должен носить его имя.

Папа и я с ними согласны (Жермен одобрительно закивал), поэтому одного из твоих братиков зовут Александр, а другого — Шарль-Клэр…

— Как-как? — не поверила я своим ушам. — Шарль-Клэр?

— В честь твоих дедули и бабули, — прочел Жермен и взглянул на меня с сияющей улыбкой.

— Читай дальше, — сказала я и легонько ткнула его локтем в бок. Он кивнул и вновь повернулся к письму, отыскивая пальцем нужную строчку.

— Так что… — его голос на мгновение дрогнул. — Так что, — повторил он, — пожалуйста, mon cher fils[56], возвращайся домой. Я очень тебя люблю и хочу, чтобы ты опять был с нами — тогда новый дом станет наконец родным.

С неизменной любовью… — Жермен плотно сжал губы; в устремленных на письмо глазах стояли слезы. — Maman[57], — шепотом дочитал он и прижал письмо к сердцу.

* * *

Прошел еще час, прежде чем удалось уложить детей — включая Жермена — и я вновь оказалась в нашей «воздушной» спальне, на этот раз с Джейми. Он стоял в рубашке на краю комнаты, куда не доходил навес, и вглядывался в ночную тьму, пока я высвобождалась из корсета. Наконец я вздохнула с облегчением, когда прохладный ночной бриз коснулся сорочки.