Скажи смерти «Да»

И с Крониным не было страха — когда он меня почти припер к стене фотографиями и я поняла, что могу живой оттуда не уйти. И с его охранником, изнасиловавшим меня — хотя я специально его на это спровоцировала, — грозившим сдать шефу, а предварительно пустые бутылки мне вставить во все места или отыметь пистолетным стволом, я не боялась, хотя знала, что он вполне способен сделать все, что говорит, потому что Кронин мне верит, а этот чувствует, зачем я появилась в жизни банкира. И тогда не за себя испугалась, а за Корейца — потому и всадила ему нож в живот.

В общем, и в молодости мне нечего было терять, и потом во всех перечисленных ситуациях А вот сейчас — когда ты остался в прошлом, когда у меня был год с лишним беззаботной жизни, который я, миллионерша, прожила в роскошном особняке, разъезжая по самым дорогим магазинам на пятисотом “Мерседесе”, — есть мне что терять или нет?

Вздрогнула, услышав гудок сзади, — показалось вдруг, что все ряды давно проехали, лишь я одна стою, задумавшись и задерживая движение, — но мы по-прежнему стояли, и не мне это сигналили. Да нет, нечего мне терять даже сейчас — счастливая, спокойная жизнь и так уже осталась позади. Деньги, конечно, приятная штука, но жить только из-за них глупо, потому что я их ни у кого не просила — они сами на меня упали. Так что мне нечего терять — и я на все готова. И осознание того, что я одна, мне только на пользу. Потому что нечего ждать помощи и не на кого надеяться — только на себя.

Как тогда, первого января 95-го — когда выбежала из развороченной и подожженной кем-то нашей квартиры, в которой валялись разбитые и изрезанные на кусочки вещи, в которой не осталось ничего от тебя и меня. Не кем-то — теми, кто искал документы насчет тридцати миллионов, столь нужных неизвестному мне тогда Виктору Сергеичу Кронину. И я выскочила, успокоившись, что они ничего не нашли, и сказав себе, что смысл жизни у меня теперь появился — отомстить тем, кто это сделал, найти любой ценой и любой ценой же отомстить. И села в свой “Гольф”, прогревая двигатель и счищая налипший на стекло снег, с которым даже юркие дворники еле справлялись, потому что валил он с неба плотной, густой пеленой. И закурила, окончательно успокаиваясь, говоря себе, что сейчас поеду к родителям и переночую у них, а утром найду Корейца, и все будет хорошо. Выходя из квартиры, я подумала, что те, кто ничего не нашел, могут ждать меня сейчас — предположив, что то, что им нужно было, я уношу из ставшей ненадежной квартиры с собой, — но и то не волновалась, веря, что быстрый красный “Гольф” унесет меня от кого угодно.

И курила, когда увидела вдруг милиционершу, с которой познакомилась когда-то в лесби-клубе и занималась сексом несколько раз. Она звонила мне накануне и сказала, что будет как раз в это время по соседству со мной, и я, пытаясь избежать ее визита, говорила, что не знаю, буду ли дома и все такое. И тут увидела ее с букетом цветов, машущую мне неуверенно — мою машину она хорошо знала, даже номер запомнила, по которому и вычислила мой телефон и адрес. Я обрадовалась ей, потому что отпала необходимость ехать к родителям, которые могли бы заподозрить, что не просто так заявилась к ним на ночь блудная дочь. А из машины я не вылезала — мигнула ей, кажется, фарами и продолжала сидеть, ожидая, что она подойдет и сядет, и мы поедем к ней.

Сколько ей до меня оставалось? Шагов пять-шесть, кажется, и тут из-за гаражей, стоявших у дома, мужик вышел на дорогу передо мной и руки начал поднимать — и я все воспринимала как в замедленной съемке, понимая, что сейчас уйду к тебе и даже радуясь этому. И вдруг она закричала громко — даже сквозь снежную, еле проницаемую стену слышно было — и упала. И я, приняв решение, не задумываясь нажала на газ, летя навстречу пулям, разбивающим стекло, и даже удар в голову меня не остановил. Потом уже от Корейца узнала, что ударила его так, что он в соседней палате в реанимации оказался с переломом основания черепа и сломанными ребрами, задевшими легкие и сердце.

И снова гудок сзади. И я очнулась, удивившись на мгновение, что сон прекратился — настолько живой была вставшая перед глазами картина. А я еще думала, что навсегда забылось все — нет, вернулось прошлое, и картинки из него вернулись. Поежилась, словно мороз был за стеклом — а было тепло, — и пробка тронулась наконец, и я газанула, догоняя бампер уходящей передней машины.