Скажи смерти «Да»

Он соглашается со мной, извиняется, что отнял время, и вроде разговор закончен — но, кажется, он не договорил, не сказал того, что планировал сказать, после того как встретил отпор. Зря я так. Начинаю ошибаться — пусть ошибки эти кажутся мелочью, но могут сыграть свою роль. Бейли оттолкнула — по крайней мере, он не звонит больше. Этого поставила на место, вчера чересчур озлобила Ленчика. А мне и Бейли нужен, и этот тип — могут пригодится. Да и Ленчика злобить не стоило — можно лишь утешиться тем, что не сказала ему куда более неприятные слова, которые едва не сорвались с языка и которые чудом удержала на нем и приклеила к нёбу, а после проглотила.

— Вы что-то еще хотели мне сказать, мистер Джонсон?

— Нет, мисс Лански, — отвечает после секундного, но заметного все же колебания. — Нет.

Что же это могло быть? Был момент, когда Ленчик повысил голос, одергивая своего быка, и, хотя охрана сидела на расстоянии и музыка играла, могли услышать фразу и кто-то из них мог понять, что они по-русски говорят. Может, в этом и дело — и Джонсон теперь боится, что русская мафия меня преследует? Вот не было печали! Пока возможно, надо скрывать это тщательно от всех и выложить только когда уж припрет. А может, проверили номера машин, которые следовали за моим джипом, и что-то установили и он хотел сказать, но передумал?

Черт его поймет! Но знаю точно, что шедшую за мной машину охранник, который на некотором расстоянии позади за джипом следует, засекал дважды. По крайней мере, он так говорит — и не исключено, что от меня он что-то скрывает или не договаривает, выкладывая всю правду только своему боссу. Мне сказал, что один раз это “Торус” был серебристый, подхвативший нас около дома и тащившийся сзади до студии. А вчера, накануне встречи, красный спортивный “Понтиак”, прицепившийся на выезде из Бель Эйр и проехавший мимо, когда мы припарковались у ресторана. Но при этом пояснил, что уверенности в том, что они следили за джипом, нет никакой — просто нам могло показаться по пути. Вот если одна из этих машин появится во второй раз, это сигнал тревоги, и надо принимать меры, проверять номера и все такое — а пока для них это случайность.

Где же чертов Ханли, интересно? А про Корейца и спрашивать не буду…

— Олли? Это Джим Ханли — помните?

— Конечно. — Еще бы не помнить — столько раз спрашивала себя, куда делся этот чертов Ханли, и вот он наконец появился. Может, все дело только в том, что надо очень сильно захотеть, чтобы человек объявился, и он тут как тут? Так, глядишь, и Юджин объявится. Хотя нет — его появления я хочу слишком давно, и, если до сих пор от него никаких вестей… Ладно, проехали. — Надеюсь, у вас есть для меня новости, Джим?

— Разумеется, мисс Ла… Олли…

Значит, выяснил-таки мою фамилию. Что, впрочем, вполне оправданно: работать на анонима тяжело. Один лишь минус я во всем этом вижу: в том, что, выяснив, кто заказчик и кто противная сторона, человек может начать выяснять, зачем заказчик сделал свой заказ и что за проблемы у него с противной стороной. И если голова у него варит, может прийти к тем выводам, которые, на мой взгляд, лучше бы оставались тайной. Пока, по крайней мере.

— Не знаю, стоит ли говорить об этом по телефону… Я хотел предложить вот что: нам следует встретиться, и лучше сегодня, после чего по согласованию с вами мне следует отбыть в Нью-Йорк для выяснения определенных вопросов. Ну вы понимаете, о чем речь…

— Да, да, разумеется. — Значит, он думает, что эти из Нью-Йорка? Неудивительно, коль скоро именно там и расправились с Яшей. Так не тот ли это Ленчик все же, про которого говорил Юджин? Не должен бы, потому что в противном случае это будет означать… Это много чего будет означать — и в первую очередь то, что Кореец допустил серьезную ошибку, во что лично мне верить не хотелось бы. Но, с другой стороны, рядом с ним спокойно существовал себе Серега Хохол, которому Кронин намекнул, что тебя надо убрать и который нашел исполнителей. Целый год существовал, но Кореец не чухнулся даже, а если и были у него слабые подозрения, материализовались они лишь после того, как я обратилась, попросив перестать ко мне приставать насчет каких-то американских денег.

— Может быть, там же, где мы встречались, Олли? В двенадцать, скажем?

— В час. О’кей, Джим? До встречи.