Сказка

Пол был выложен деревянными досками. В дальнем левом углу лежали в ряд три доски, концы которых были прижаты шлакоблоками. Я направил луч фонарика вправо и увидел что-то настолько ужасное и неожиданное, что сначала не поверил своим глазам. Мне захотелось развернуться и бежать, но я не мог пошевелиться. Часть меня думала (насколько вообще какая-либо часть меня могла думать), что это какая-то безумная шутка, существо из фильма ужасов, сделанное из латекса и проводов. Там, где пуля прошла сквозь стену, после того, как прошила нечто, на которое я смотрел, виднелось одинокое пятнышко света.

Существо походило на жука, но размером почти со взрослого кота. Оно было мёртвым, со множеством лап, торчащих кверху. Они сгибались в центре, как колени, и были покрыты жёсткими волосками. Чёрный глаз смотрел невидящим взглядом. Одна из пуль мистера Боудича попала ему в брюшину, и бледные внутренности вывалились из раны, как пудинг. От внутренностей поднималась тонкая дымка, и когда очередной порыв ветра пролетел мимо меня (всё ещё застывшего в дверях, с рукой, «прилипшей» к выключателю), дымка сильнее заструилась от головы существа и от мест на его спине, не покрытых панцирем. Вытаращенный глаз провалился внутрь, оставив пустую глазницу, которая, казалось, пристально смотрела на меня. Я тихонько вскрикнул, думая, что оно возвращается к жизни. Но нет. Оно было мертвее мёртвого. Оно разлагалось и свежий воздух ускорил этот процесс.

Я заставил себя войти внутрь с фонариком в левой руке, направленным на тело мёртвого жука. Револьвер был в правой. Я даже не помнил, как его достал.

Когда проведёшь shufti, как говорили британцы.

Я догадался, что это означало «осмотр». Мне не хотелось отходить от двери, но я заставил себя это сделать — внешний «я», потому что нужно было провести shufti. Внутренний «я» что-то бормотал от ужаса, изумления и неверия. Я двинулся к доскам с блоками. По пути я за что-то запнулся, и когда посветил фонариком, то вскрикнул от отвращения. Там лежала нога жука или то, что от неё осталось — я мог определить это по волоскам и сгибу в «колене». Я не так уж сильно ударил её ногой в кроссовке, но нога развалилась на две части. Я догадался, что это был жук, которого я слышал в первый раз; он умер, и это всё, что от него осталось.

Эй, Чарли, возьми ногу!

Я представил, как это говорит мой отец, протягивая мне жареное куриное бёдрышко. Лучшее в стране!

Я начал давиться и зажал рот тыльной стороной ладони, пока рвотный позыв не прошёл. Если бы мёртвый жук вонял, уверен, я бы не удержался, но запах был слабый, может быть, потому, что разложение зашло слишком далеко.

Доски и шлакоблоки прикрывали дыру в полу шириной около пяти футов. Сначала я подумал, что это колодец, оставшийся со времён, когда ещё не было водопровода, но посветив между досок, я увидел короткие каменные ступени, спиралью спускающиеся в шахту. Глубоко в темноте раздался шелест и низкий стрекот. Едва уловимое движение, от которого я застыл на месте. Ещё жуки… и не мёртвые. Они отступали от света, и внезапно меня озарило — они как тараканы. Гигантского размера, но делали то, что всегда делают тараканы, когда на них светят фонариком: носятся, как угорелые.

Мистер Боудич закрыл дыру, которая вела Бог знает куда (или во что), но либо он плохо справился с этим — что было на него не похоже, — либо за долгое время насекомым удалось отодвинуть одну или больше досок в сторону. Например, с 1920 года? Папа бы рассмеялся, но он никогда не видел мёртвого таракана размером с кота.

Я встал на колено и посветил фонариком между досок. Если там и были тараканы, они разбежались. Остались только ступени, спиралью уходящие вглубь. У меня возникла мысль, сперва показавшаяся чудной, но потом ничего чудного в ней не осталось: я смотрел на версию бобового стебля мистера Боудича. Он спускался вниз вместо того, чтобы подниматься, но на другом конце тоже было золото.

Я был в этом уверен.

9

Я медленно попятился, выключил освещение и напоследок высветил фонариком жуткое существо, лежащее у стены. Дымка стала гуще, и стоял запах, похожий на прокисшую перечную мяту. Свежий воздух способствовал разложению.

Я закрыл дверь, защёлкнул замок и пошёл обратно в дом. Вернул фонарик в шкаф и положил револьвер обратно в сейф. Я взглянул на ведро золотых гранул, но у меня не возникло желания погрузить в них руки, не сегодня. Что, если добравшись до дна, я нащупал бы волосатую ногу жука?

Я дошёл до лестницы, прежде чем у меня подкосились ноги, поэтому пришлось схватиться за стойку перил, чтобы не упасть. Я сел, дрожа всем телом. Через минуту или две я смог взять себя в руки и спуститься, держась за перила так, что сам себе напомнил мистера Боудича. Тяжело опустившись за кухонный стол, я посмотрел на диктофон. Часть меня хотела вынуть кассету, размотать на длинные коричневые ленты и выбросить в мусорное ведро. Но я не стал. Не мог.