Сказка без чудес

Потому что для него, Люца, они всё равно окажутся недостижимы. Луч его лазера выжег дотла не только деревья, тупых и злобных аборигенов вокруг, но и душу самого Люца.

Став убийцей, он потерял жену и дочь навсегда.

Его отмеченной смертным грехом душе отныне предстоит обитать совсем в других сферах вечности, никак не соприкасающихся с чистыми и безгрешными душами праведников.

Парадокс вселенского закона о вечной сохранности возникшего, где бы то ни было, разума, заключался в том, что бессмертие обретали и души уничтоженных бластером Люца дикарей. И они находили своё место, беспрепятственно встраиваясь в ячейки информационной системы безбрежного космоса. Ибо, прибывая в первозданной дикости своей, не ведали, что творили.

А Люц ведал. И знал, что пути к отступлению у него теперь небыло.

А потому, бережно уложив тела погибших жены и дочери в межпланетарный катер, включил автопилот, и отправил аппарат с погребальным грузом на орбитальную станцию.

А сам, проклятый отныне и на все времена, остался на ненавистной ему с этой минуты Земле.

В тот роковой день в безумной ярости он выжег лучемётом едва ли не половину бора. Зарево над лесом полыхало так, что наверняка бывшим соратникам — Координаторам с околоземной орбиты видно было.

Впрочем, он не сомневался, что Ис и Ал пристально следили за его семейной высадкой на Землю, и зафиксировали случившуюся на лесной полянке трагедию во всех деталях.

И реакцию Люца на это несчастье.

Оставшись в одиночестве, бывший Координатор направился к стойбищу того племени, откуда были родом юные горе-охотники. И сжёг, стёр с лица земли сложенные из ветвей шалаши и крытые шкурами чумы. Вместе с их обитателями…

…Люций проснулся в поту, с тяжело, молотом бьющимся сердцем.

Вот уже семь тысяч лет ему каждую ночь снился один и тот же сон. Да и не сон вовсе. Сон — выдумка. Фантазии спящего мозга. А тут — воспроизводимая памятью в мельчайших деталях трагедия.

Семь тысяч лет, минувших с тех пор, Люций жил на Земле.

И как мог, мстил её жителям.

Появлялись и исчезали во тьме веков новые стоянки, поселения, города, государства и цивилизации человеческих особей.

И всякий раз в наиболее приметных из них, досадуя, что не всюду может в одиночку поспеть, появлялся беловолосый и красноглазый пришелец.

Таинственный альбинос возникал ниоткуда, а, сочтя свою миссию выполненной, исчезал неизвестно куда.

Обладающий, кроме экстравагантной, сразу же обращающей на себя внимание внешности ещё целым рядом уникальных качеств, включающих неуязвимость, обширные познания и умение творить чудеса, он непременно вскоре оказывался приближённым к правителям этих земель, верховным жрецам, выступая в роли незаменимого тайного советника.

И всегда итог его деятельности оказывался один. Исподволь влияя на правителей, вождей и элиту, он подводил племя, а впоследствии государство, страну, империю к неминуемому краху. Так, что даже от величайших царств, вроде шумерского или египетского, греческого и римского, оставались потомкам лишь руины дворцов, разграбленные усыпальницы, разбитые статуи, осколки глиняных табличек да истлевшие обрывки пергамента.

За многие тысячелетия Люц пережил сотни, а возможно, и тысячи покушений на свою жизнь. Его травили, закалывали кинжалом, сжигали на костре инквизиции, расстреливали из тяжёлых, дульной зарядки, ружей и скорострельных автоматов Томпсона, но всякий раз он ускользал от расправы непостижимым для покушавшихся образом, исчезал, растворялся бесследно. Для того чтобы вскоре возникнуть где-нибудь в другом месте, и вновь приняться за старое…

Только в последнюю сотню лет эффективность, скажем так, подрывной деятельности Люца, значительно снизилась. Институт демократии существенно расширил число тех, кто по статусу своему волен был принимать судьбоносные для государства решения. И обработать каждого, принимавшего участие в этой коллективной форме правления — парламентария, сенатора, подчинить их своей воле, Люц был, конечно, не в состоянии. В свою очередь, влияние на события, политический курс, которым следовали державы, отдельных лиц — вождей, президентов, перестало быть столь решающим и фатальным.

К тому же человечество обзавелось целыми отрядами спецслужб, вооружилось технически так, что приобрело способность выведать при желании подноготную любого гражданина, вывернуть его наизнанку. И, засветись перед ними Люц, попади в поле их зрения, они бы вмиг начали раскопки его воистину бездонной, уходящей во тьму первобытных веков, биографии.

А потому действовать ему приходилось во стократ осторожнее.

И что более всего вызывало досаду, обескураживало — несмотря на все его происки, на свою кровожадную и агрессивную натуру, изначально людоедскую природу свою, человечество развивалось, шагало по пути прогресса всё более растущими темпами.