Сказка четвертая. Про детей Кощеевых

— Как понял? Как понял? А вот как осознал, что что ни случится, сразу ей об этом хочу рассказать, так и понял. А еще — когда страшно стало, что вечер настанет, а она не позовет. Тут, внучок, не ошибешься.

Очередной камешек вылетел из-под ноги и угодил в канаву возле дороги. Клим остановился.

Черт… Забыл сказать…

Как никогда радуясь возможностям этого мира, он достал сотовый телефон, а тот вдруг сам пиликнул в его руках, оповещая о пришедшем сообщении. Клим сбросил блокировку.

«Мы отъехали».

«Береги себя», — набрал он.

«И ты себя».

Вот теперь все было правильно. Он убрал сотовый обратно в карман и уверенно зашагал дальше.

***

Встреча Сокола с Савелием Афанасьевичем состоялась через несколько дней после того, как последнего выписали из больницы. Отец Жени пошел на нее один. Придерживаясь за перила, поднялся на второй этаж Отдела безопасности, отдышался, преодолев последнюю ступеньку, а потом неспешно побрел в сторону давно известного ему кабинета, стараясь держаться поближе к стене. Дочери рядом не было, а значит, можно было не изображать из себя здорового, тем более делать это с каждым днем становилось все сложнее и сложнее. У нужного кабинета он остановился и постучал.

— Войдите, — раздалось из-за двери.

Савелий Афанасьевич улыбнулся. Старый вояка… Всегда на своем месте. Всегда готов принять.

— Савелий Афанасьевич! — поприветствовал его Сокол, вставая с места и выходя из-за стола. — Рад видеть вас в добром здравии. Заставили вы нас поволноваться.

— Ну что вы, что вы, — укоризненно покачал головой Савелий Афанасьевич, с удовольствием пожимая протянутую Финистом ладонь. — Не стоит обо мне волноваться. Это я волновался, что работу не всю выполнил. Но теперь уж немного осталось. За недельку управлюсь, а там можно и домой возвращаться. Соскучился я по дому, уж если честно. Казенное оно тоже неплохо, но в родных стенах все же лучше. А вы ведь, наверное, уже догадались, по какому поводу я к вам….

— Да как же не догадаться! — вскинул бровь Сокол. — Да вы присаживайтесь, не стойте. В ногах правды нет. А может выпьем, а? За ваше счастливое выздоровление и за все остальное. Моя жена делает отличные травяные сборы. Сейчас заварю.

Савелий Афанасьевич посмотрел на него совсем тепло.

— За что люблю вас помимо прочего, Федор Яковлевич, так это за ваш трезвый образ жизни. При вашей-то работе… С удовольствием с вами выпью. А вот скажите мне, коллегу моего пропавшего, Богдана Глебовича, нашли?

— Увы, — нахмурился Финист. — Как в воду канул. На Буяне полагают, что он скрылся.

— Что за чушь! — возмутился Савелий Афанасьевич. — Не такой он человек, чтобы сбежать!

Финист вскинул и опустил брови.

— Артефакторов, способных изготовить магические кандалы, на службе царицы сейчас всего трое, и каждый из них сам по себе на вес золота. И как один из них, вы и сами это знаете. На черном рынке за магические кандалы можно получить очень много. Варианта два: либо Богдана Глебовича похитили, либо он соблазнился возможностью хорошо заработать. На Буяне не хотят сеять панику, поэтому расследование проводят очень тихо. Гвидона можно понять.

— Основной специальностью Богдана Глебовича было прокладывание путей через зазеркалье, — негромко сказал Савелий Афанасьевич. — Всем остальным он занимался исключительно по приказу царицы и царя.

Финист поджал губы.

— Тогда все еще хуже, чем я думал. Царский двор всегда был монополистом в этой области. Если предположить…

— Не должно мне вести разговоры о подобных вещах, — прервал его Савелий Афанасьевич. — Уж простите старику преданность царице. Старыми идеями живу.

Финист кивнул.

— Это вы меня простите. Забылся. Долгих дней царице и царю.

— Долгих дней, — кивнул Савелий Афанасьевич. — Давайте лучше чайку. Расскажите мне, что там за травки.

— Не переживайте, — понял его Сокол. — Нет там ничего для вас опасного. Я вас ждал, и с учетом вашей ситуации просил Настю травы собрать.

— Федор Яковлевич…

— Родственники же теперь, как никак.

Они встретились взглядами и посмотрели друг на друга куда более пристально, чем того требовала ситуация.

— Никак не думал, что с вами однажды породнюсь, — медленно произнес Савелий Афанасьевич. — Это почетно. Знаете, про вашу проницательность на Буяне ходят легенды. Говорят, вам солгать нельзя…

— Так и среди артефакторов нашей досточтимой царицы дураков не водится, а вы тем более дураком никогда не были, чай не первый год знакомы, — ответил Сокол. — Так что давайте закончим делать вид, что мы оба не знаем, что происходит.

Савелий Афанасьевич дотронулся до груди, сжал пальцы, а потом грустно улыбнулся. Распрямился, и внезапно перестал выглядеть наивным и восторженным старичком. Взгляд его стал серьезным и проницательным. Из выражения лица пропала всякая излишняя мягкость, и хоть осталось оно светлым, но все же проступила на нем усталость. Он вздохнул и посмотрел Соколу прямо в глаза.