Сказка для Северуса Снейпа-2 (СИ)

Кажется, он просидел на полу, пялясь куда-то под стол в противоположном конце комнаты, целую вечность. Потом часы пробили девять, надо было принимать лекарство, и Северус заставил себя встать.

Подоконник уже приобрел прежний вид. Северус захлопнул ставни, стараясь не краснеть от мысли, как много увидели соседи, и медленно один за другим перетащил на свои законные места горшки. Однако же… Люциус их пожалел. Мог просто выбросить, чего уж мелочиться…

Между ногами до сих пор было липко, а в задницу будто напихали осколков. Северус добрался до ванной и встал под душ, тщательно отдирая мочалкой следы недавней глупости. И чего, спрашивается, приходил? Отомстить за унижение? За то, что грязноволосый полукровка осмелился прикоснуться к сиятельному? Вначале почву разведывал, а потом – когда уверился в своей безопасности и безнаказанности (уж не Поттеру же Северус будет жаловаться на то, что его оттрахали на окне!), воспользовался случаем взять реванш? Удивительно, что не насухую, мог бы и изнасиловать.

Завернувшись в щедро сдобренный согревающими чарами халат, Северус отыскал в кладовке заживляющий бальзам и, обработав последствия неосторожного обращения с собственным телом, пошел за горячим чаем. Его знобило. Он вспомнил, что так и не поел, а это, между прочим, могло стать одной из причин приступа и обморока. Пришлось разогреть еду и запихнуть ее в себя. Вкуса Северус не чувствовал, но зато он был достаточно зол сейчас, чтобы съесть все хотя бы из спортивного интереса. Что бы еще ни выкинул этот говнюк, позволять ему разрушать устоявшуюся жизнь нельзя. Так что он, Северус, с сегодняшнего вечера будет жить так, будто Малфоя не было. Никогда не было. И уж точно не было вот этой вот херни.

В гостиной он бросил опасливый взгляд на ставни, даже зажигать свет было неловко. Северус представил себе все то любопытство, через которое ему придется продираться, выходя на улицу в следующие дни. Работники ресторана, старичок-аптекарь… этот вообще маг, а окна у него напротив, хотя и внизу. Если кто-то из посетителей аптеки обратил внимание… Мерлин, лишь бы Гарри не спросили ни о чем, когда зайдет в ресторан за булочками для Джиневры.

В конце концов Северус все-таки свет включил. И гостиную надо было осмотреть на предмет каких-нибудь «улик» - не хватало еще на них наткнуться Уизли и Грейнджер, и трактат на древнегреческом вполне мог скрасить остаток вечера. Северус снова открыл его с того места, с которого начинал сегодня в первый раз, и на этот раз действительно пошло легче. Периодически он захлопывал книгу, обдумывая услышанное, и мысленно надиктовывал заметки, приспособив под это люциусов лист с пером. Несколько собственных идей привели его в восторг и, закончив глубоко заполночь, Северус удовлетворенно выдохнул – ему удалось спасти испоганенный день.

Уходя, он еще раз обшарил взглядом комнату и вдруг заметил какие-то посторонние предметы на одной из полок с вазами. Северус выдохнул, соображая – если Люциус оставил это намеренно, то оно вполне может быть битком набито темной магией, а его собственной магии сейчас не хватало, чтобы почувствовать чары. Подождать Поттера? А если это что-то, что укажет на произошедшее здесь?

Он вспомнил, что в кладовке были защитные перчатки. Хорошая драконья кожа вполне могла ослабить магическое воздействие. Северус сходил за ними и осторожно приблизился к полке. Между вазами лежала белая перчатка Люциуса. Она была разорвана, и на ней виднелись следы крови. Северус вспомнил, что когда Люциус выходил из спальни, вторая перчатка была еще целой. Должно быть, уже здесь, в гостиной, он порезался, когда рвал ее. Или кусал, судя по следам зубов на тонкой коже… Представив это, Северус снова разволновался, словно волнение Люциуса передалось ему. Но почему Люциус волновался, если все это было лишь ради мести? Северус взвыл, чувствуя, что еще немного и сойдет с ума, и от досады ударил рукой по полке: «Немой урод!»

Не со всей силы ударил, конечно, но знал, что вазы все равно свалятся. Это была греческая керамика, которую Поттер приволок из отпуска. Вазы выбирала Джиневра, и не то чтобы Северус ее не любил, и не дорожил подарками, но он просто сейчас не мог думать о чем-то таком. Постороннем. Не связанным с той болью, которая его пронизывала (будто болевой импульс шел вдоль каждого нерва в его теле), когда он начинал думать о Люциусе.

Разумеется, выплеск немного помог. По крайней мере боль физическая очень удачно перекрыла душевную. Северус опустился на корточки, осторожно собирая осколки. Видел он сейчас не слишком хорошо, так что больше полагался на осязание. И вдруг нащупал на ковре что-то металлическое, что при ближайшем рассмотрении оказалось перстнем Люциуса. Северус уставился на него. Не просто перстень, а тот самый, родовой. Люциус, должно быть, снимал кольца перед тем, как приступить к сомнительному занятию.