Сказка о глиняном петушке

Поднялся над головами,

Когти мигом распустил,

Клюв согнутый навострил,

С высоты на Глашку пал

И когтями вмиг сорвал,

Кисею с её лица….

Народ ахнул: «То, не та-а!!!

Не Глафира, что девица,

А Глафира, что вдовица…».

В этот миг Трезор пригнулся

Со всей силы оттолкнулся,

Цепь со звоном напряглась,

А потом оборвалась.

Ох, уж как тут пёс ярился!;

Улучив момент, вцепился,

Глашке в лживую косу;

И клыками, на весу,

Косу с лентой разгрызает,

И мочальную терзает.

Что тут было… не сказать,

Не сказать, не описать.

Бросились искать невесту,

Наш Трезор по следу к месту –

За собой людей ведёт,

Дверь подвальную грызёт.

Дверь, понятно, открывают

И невесту выпускают

С темноты на белый свет.

То она! Сомнений нет.

Ей Трезорка щёки лижет,

Паутину Петя нижет,

Купец на руки берёт,

К тройке бережно несёт;

Кони глаз уж не кося́т;

Словно вкопаны стоят.

Наш купец так взволновался,

До обеда обвенчался,

Затем Косте говорит:

«Давай в город!» – и навзрыд

Колокольчик зазвенел,

А потом повеселел,

Расплясался под дугой,

На дороге столбовой.

Тройка борзая бежит,

Коренник вперёд глядит,

А лихие пристяжные

Бегут, словно заводные,

У Костюхи повод просят.

Вот залётные выносят

На Московскую и вдруг –

Перед Волгой дают круг

И встают перед юнцом

И его отцом – слепцом.

Тут Илья на землю сходит,

Разговор с слепцом заводит.

Говорит ему: «Прости,

Что был дерзок, не суди.

Всё ты правильно сказал,

Все событья предсказал.

Для меня же то – урок,

И урок пошёл мне впрок.

Вот тебе моя награда…» –

«А награды мне не надо, –

Говорит ему слепец, –

Разве стоит леденец,

Сыну от тебя принять…

Да ещё хочу сказать,

Не одну жену нашёл –

Божий дар ты приобрёл.

Её дело – это тайна,

Тайна эта, не случайна.

Знай, что скудельны́ игрушки –

На земле не безделушки,

Дал их людям сам Господь,

Чтобы помнилась любовь;

А жена твоя в селеньях

Лучшая в своих твореньях;

Несёт радость детворе

И надежду – кто в поре.

Её дела не полюбишь –

На корню жену загубишь.

Сам, конечно, не лепи,

Но и дара не губи.

Год, однако, не пройдёт –

Тебе дочку принесёт,

А потом двух сыновей;

Будет пятеро детей.

А теперь езжай ты с Богом,

Только помни, этим словом

Я тебя предупредил;

Тебе тайну приоткрыл.

Не послушался ты прежде,

А теперь езжай в надежде,

Что всё сладится у вас;

Вот и весь на этом сказ».

И не стало вдруг слепца,

Не слепца и не мальца.

Будто в небеса взвинтился,

Иль под землю провалился.

12

А соседка Глаши Глашка

И её сестра Парашка

Пока свадебку играли,

Злое дело затевали,

Чтоб Глафире отомстить.

Помешать счастливо жить.

* * *

Зло в груди шумит, клоко́чет,

Бьёт в виски и мщенья хочет,

Планы зреют в голове…

О покорности судьбе,

Меж собой не говорят…

А чего ж они хотят?

Что за умысел у них –

Злое дело на двоих?

Догадаться здесь не трудно,

Мудрый – поступает мудро,

Ну, а мстительный глупец,

Тем доволен, что простец

Вряд ли что подозревает

И себя не защищает.

* * *

Ночью сёстры собрались,

В дом к Глафире пробрались,

Чтоб игрушки поломать,

Этим зло в себе унять.

В темноте, крадучась входят,

Дверь игрушечной находят,

Вот ступают на порог…

Только не судил им Бог

Злое дело совершить

И игрушки перебить.

Как наш бык увидел Глашку

И её сестру Парашку,

Что с ухватом, с топором

Вместе прут в дверной проём.

Заревел, аж, дом затрясся,

Слышать было то ужасно,

Пламя вылетело с ноздрей,

Пыль завилась, а за ней

Землю бросил копытом,

По бокам стегнул хвостом,

Опустил тот хвост к земле

И игрушки на столе

По хвосту к горбу бегут,

Только видели их тут.

В горб вошли и дверь закрыли,

Совсем даже не шумели,

Не толкались на хвосте,

На хвосте и на спине.

Бык рога ещё нагнул,

Головой большой тряхнул,

И пошёл на чужаков,

Без вопросов и без слов.

Смотрит Глашка – бык-гора

Из главы торчат рога.

Каждый рог, как дуб большой,

С тёмной кольцами корой.

На спинище горб огромный,

Как курган в пустыне томной;

Дверь в горбу стоит резная,

Три ступеньки. И прямая

К ним дорога по хребту,

По хребту и по хвосту.

Лоб огромный, безразмерный,

Бык, знать, силы непомерной,

У игрушек он в дозоре,

Искры мечутся во взоре,

Бык ни день, ни ночь не спит,

Мир игрушечный хранит.

Изукрашен всем на диво.

В нём земли родимой сила.

С силой той не совладать

И игрушек не сломать.

Испугалась его Глашка,

Повернула вспять Парашка.

Раз – споткнулась, два – упала;

От испуга быстро встала,

На карачки, и за дверь,

Как привычно ходит зверь.

Глашка к двери отступила,

Ведь в ухвате тоже сила,

Трах быка по лбу меж рог,

Ну, а дальше на порог,

Отойти уж не успела,

Знает бык защиты дело,

Глашку поднял на рога…

Так он делает всегда.

Вверх подкинул, точно мяч,

На рога поймал опять.

Глашка охает, рыдает

Делать что, она не знает

Бык сильнее во сто крат…

Из рук вылетел ухват…

Где Парашка? Нет сестры…

Знать за всё в ответе ты…

Вместе думали о мести,

О купчишкиной невесте,

Только дело сорвалось,

На рогах висеть пришлось.

Бык взревел ещё сильней,

Аж слетела с петель дверь,

Волк в лесу от страха взвыл,

Филин крыльями забил

И заухал… Он в стволе,

Ночевал в своём дупле,

На коряжистом дубу;

Вепрь ушёл в лесную тьму,

Там залёг среди коряг,

Старых пней… и мутный мрак

Лес тот до вершин покрыл

И от глаз охочих скрыл,

Тайну дебрей и болот

Где кикимора живёт.

Бык ещё тряхнул рогами –

Глашка – на пол вверх ногами.

Стонет, охает, божится,

Что такого не случится,

Бес попутал, отпусти,