Сказка о хитром жреце и глупом короле

Рана, промытая травяным отваром и забинтованная чистой льняной тряпицей, уже начала рубцеваться, воспаление сошло, и опасность заражения крови миновала. Арундэль, крепко проспавший весь остаток ночи, накормленный дорожными хлебцами и напоенный бальзамом из общеармейского неприкосновенного запаса, чувствовал себя вполне прилично, хотя Альвион считал, что тот еще слишком слаб для путешествия верхом. Подвеску с волчьей головой Альвион снял с Арундэля, как только они оказались в безопасности, и теперь амулет висел напротив них на гвозде, вбитом в голую оштукатуренную стену.

После бессонной ночи, проведенной за переписыванием наличных жрецов, явился Амети и сообщил, что пленника уже не ищут: считают, что он бежал с помощью лазутчика и одного из младших жрецов, которые отсутствовали в списке Амети. По причине исчезновения из Храма предмета спора с королем высшие жрецы решили написать обо всем случившемся Сыну Зари, дабы тот принял меры к поимке беглецов. Храму ничего не оставалось, кроме как признать, что в предательстве повинен кто-то из своих и просить короля о помощи:

— Вот полчаса назад открыли ворота и отправили гонца в столицу…

— Значит, мы можем спуститься в лабиринт хоть сейчас? — спросил Нимрихиль.

— Нет, там еще стоит стража, чтобы еще кто из младших жрецов не убег, — ответил Амети и тихонько захихикал. — Если б вы знали, сколько сегодня утром свитков с доносами лежало у двери Слова Скарабея… На меня тоже донос написали, а как же — я ведь тоже не последняя спица в колеснице… Такая суматоха поднялась: все друг за другом следят, за спину оглядываются… Я сам слышал, кто-то сегодня утром клялся, будто бы видел того самого лазутчика — здоровенного воина в серебряной кольчуге и черном плаще с серебряными звездами, с огромным мечом.

Арундэль и Альвион посмотрели друг на друга и дружно засмеялись.

— Может статься, нам даже безопаснее будет остаться здесь на несколько дней, пока Дхарин не бросит нас искать, — сказал Нимрихиль, вытирая выступившие от смеха слезы.

Амети поперхнулся, представив, что этот кошмар продлиться еще несколько дней:

— Да как же…! Да вы что!

— Амети, не забывай: чтобы ты получил все свои денежки, нам еще надо благополучно добраться до границы с Умбаром… — заметил Нимрихиль.

— Но благоразумно ли пережидать время в Храме? — спросил у него Арундэль.

К жрецу вернулся дар речи:

— Да какое там — благоразумно! Совершенно неблагоразумно и даже оченно опасно! Один чародей чего стоит! Он всю ночь в память к старшим жрецам заглядывал, ничего не нашел, правда. Даже у моего беспамятного, — добавил Амети для Нимрихиля. — А потом сказал на ухо Внимающему, что, дескать, пойдет к себе и попробует еще раз поискать пленника. По-своему, сказал, поискать.

В этот момент гвоздь, на котором висела подвеска, выскочил из стены, и волчья голова, глухо ударившись об пол, подкатилась к ногам Арундэля. Альвион ухватил подвеску за шнурок.

— Это что еще за фокусы? — спросил он, держа шнурок, на котором, не переставая, качалась волчья голова.

Арундэль нахмурился, глядя подвеску:

— Будем надеяться, что это всего лишь гвоздь не выдержал…

Альвион протянул руку и аккуратно опустил амулет в один из стоявших на покосившейся полке треснутых горшков:

— Оттуда не убежит… — добавил он с полной серьезностью.

Амети переводил взгляд с нумэнорцев на горшок.

— Похоже, ты прав, Амети, — обратился к нему Нимрихиль, — не стоит нам здесь задерживаться. К вечеру Арундэль совсем придет в себя, и тогда мы отправимся в лабиринт. О страже не беспокойся.

Амети нерешительно кивнул: эти безумцы не боялись Кхамула Дхарина, но испугались вывалившегося из стены гвоздя…

— Ну ладно, я пойду наверх, узнаю, что и как, да и доложиться надо насчет переписи, — сказал он, мысленно пожав плечами, и бочком протиснулся в дверь.

У апартаментов Слова Скарабея было по-прежнему шумно. Свитков с доносами пока не прибавилось (обычай велел оставлять их под покровом ночи, хотя светильники в Храме горели круглые сутки). Амети доложился насчет пропавших жрецов, потом сбегал за их старшими, чтобы те продиктовали ему в присутствии Внимающего приметы беглых. Слово Скарабея самолично запечатал список, и Амети отнес его Начальнику Вестников, чтобы тот отправил его вслед за адресованным королю письмом. Потом последовали еще какие-то мелкие поручения, которые Амети с готовностью исполнял, радуясь, что может не спускать с Внимающего глаз.

Неприятности снова начались в четвертом часу после рассвета, когда в покои Внимающего явился чародей, взволнованно потрясая своей длинной белой бородой. На пороге он низко поклонился и, подбежав к высшему жрецу, торопливо зашептал тому на ухо. Амети уронил на пол гору свитков и начал их собирать, подползая все ближе и ближе к чародею и высшему жрецу:

— …насчет жреца ничего сказать не могу, уж больно у них всех следы грязненькие да одинаковые. Но с пленником и лазутчиком ошибки быть не может: они оба здесь, в Храме, это совершенно точно… Я искал их не по оборванному следу, а иначе: они как два светильника в темноте, серебряный и золотой, ни с чем не спутаешь…