Сказка о музыканте

Солнце поднималось все выше. На широком лугу у самой Карены все еще звенел металл: кто вышел на врага с мечом, кто с вилами, и дрались они одинаково отчаянно, не жалея себя, не забывая прикрыть соратнику спину. Девушка с трудом удержала Тима рядом с собой. Стрелы у них закончились, но камни для рогатки мальчик ей приносил, правда, все мельче с каждым разом, однако и они наносили противнику вполне ощутимый урон. Правда, стрелять теперь приходилось редко, потому что свои и чужие сошлись в битве, смешались, и вскоре Ния и Тим только и могли, что наблюдать.

Незадолго до полудня Ярден протрубил, возвещая о победе. Ния вышла из-за заграждений и встречала взглядом каждого, кто возвращался с поля боя: вот идет воевода, в рыжей шевелюре запеклась кровь, а вот Жан — хромает, но приветственно машет рукой и белоснежная улыбка сияет на смуглом лице… Ния пошла навстречу. Вот старый Мирон, лежит, раскинув руки, из груди торчит вражеская стрела. Глаза закрыты, дыхания не видно. Риф… придавленный телом своего противника. Когда Ния с Тимом вытащили его, Риф застонал и открыл глаза, и тотчас же мужчины подхватили его на руки и понесли туда, где на мягкой траве лежали раненые и хлопотали вокруг них женщины… А вот и Лаэрт — сидит, опираясь на меч, воткнутый в землю, тяжелое дыхание поднимает плечи. Прежде, чем Ния с Тимом подошли, он поднялся, покачнулся, но остался стоять.

Утром кто-то заикнулся о том, что Эльнара нельзя пускать в бой, тем более сейчас, после ранения, но Лаэрт наградил его таким взглядом, что больше никто не посмел останавливать музыканта, сменившего смычок на меч. И только Лионо, проверяя собственное оружие, качал головой, сетуя на то, что Эльнар никогда не был хорошим мечником.

Но в этой битве Лаэрт не получил серьезных ран, только шов на груди разошелся местами, и на свежей рубашке расцветали кровавые пятна.

Он прошел мимо, лишь на секунду задержав взгляд на взволнованном лице девушки, но Ния с Тимом помогали тем, кто не смог бы сам дойти до лагеря, а он мог вполне. Сунул в ножны меч и не сразу разжал словно сведенные судорогой пальцы. Странно, что его не убили в бою, ведь рядом не было верного друга, богатыря Айлена, чтобы защитить… Но что-то помогало, незримо хранило от вражеского клинка, и потому, глядя в лица распростертых на земле людей, Лаэрт ощущал смутное чувство вины. Ему всегда везло. Погибали друзья и просто знакомые, вставшие на защиту человека-легенды, а ему удавалось уйти, скрыться невредимым. Но зачем это везение теперь, когда Эльнара, творящего волшебство, больше нет, а есть человек с покалеченными руками, практически немой, которому дали имя Лаэрт?

Присев на перевернутую телегу, он долго чистил меч, стараясь не обращать внимания на взгляды людей, еще вчера с трудом соглашавшихся делить с ним кров. Даже Ния смотрит теперь совершенно по-другому…

Раненых было много, и Ния помогала дедушке Йорхану почти до самого вечера, в это время те, кто не получил серьезных травм, копали ямы на городском кладбище.

Последующие несколько дней повстанцев никто не беспокоил, и они продолжали жить в захваченном ими дворце. Все время, которое оставалось после ухода за ранеными, быстро идущими на поправку, девушка наблюдала за Лаэртом, который теперь отчего-то сторонился людей еще больше, хотя остальные и старались не слишком допекать ему преувеличенным вниманием. И все-таки жалость, мелькавшая во взглядах некоторых горожан, даже Ние казалась оскорбительной.

Через четыре дня девушка осмелилась подойти к нему вместе с дедушкой Йорханом. Лаэрт сидел на низенькой скамеечке, подальше от шумной компании мужчин, рядом устроился Тим и негромко играл на своей сопилке. Старик осмотрел Лаэрта, проверил повязку, швы и отправился туда, где под открытым небом разожгли костер и готовили ужин. Тим спрятал сопилку, но вместо негромкой музыки послышались переборы гитарных струн — это играл Жан, развлекая собравшихся вокруг огня. Девушке очень хотелось бы поговорить с Лаэртом наедине, и потому, когда дедушка Йорхан зачем-то позвал мальчика, она мысленно поблагодарила старика. Только вот все слова, которые хотела сказать, внезапно как-то растерялись.

Но Лаэрт ждал. Девушка села, подобрав под себя ноги, старательно укутав колени цветастой юбкой.

— Я так долго ждала встречи с Эльнаром, — произнесла она, — я помнила его, как мне казалось, до мельчайшей черточки, я помнила те три дня, когда мы с отцом остановились в том же трактире, и каждый вечер я слушала песни о жизни, о счастье, о судьбе, а после танцевала под скрипку и бубны. Мне всегда хотелось, чтобы эти дни повторились, и я ждала, ждала… А потом оказалось, что это — ты. И я до сих пор не могу поверить… Скажи, а ты меня узнал?

Улыбка Лаэрта ответила ей раньше, чем на листке, который он достал из кармана, появились неровные буквы: "Когда увидел, как ты танцуешь".

— А я не узнала, — виновато прошептала девушка. Он развел руками: мол, и немудрено.

"Только, — он улыбнулся, и Ния подобралась поближе, чтобы читать сразу, через плечо, — я ожидал почему-то встретить маленькую девочку".