Сказка о потерянной осени

Скорее всего, так было далеко не всегда. Смотритель Музея Ройдер Снупс однажды рассказал Пьеру невероятную историю: среди прочих интересных штук он обнаружил в подвале городской Ратуши древний календарь, где год выглядел несколько иначе. Между летом и зимой значилось еще одно время года – ОСЕНЬ. В красивом поэтическом пояснении к календарю сообщалось, что осенью листья деревьев становятся «похожими на золото», «небеса орошают землю водой», а в воздухе «парит ощущение ускользающей красоты». Но с тех пор, как этот календарь был составлен, прошла бездна времени, и теперь даже представить нечто подобное казалось делом крайне затруднительным. Тем более что особым воображением большинство жителей Города не отличались. Да и зачем оно, воображение, когда все что нужно для счастливой жизни давно придумано и записано в Своде Законов, толстом сборнике правил и предписаний? Закон четко регулировал все занятия и даже чувства горожан. Весной они вовсю радовались пробуждающейся природе, устраивали праздники, влюблялись и женились. Лето всегда бывало жарким – и не только из-за горячего солнца. Надо было вырастить и собрать урожай, натаскать, набрать припасов на целую долгую зиму. Именно поэтому самой большой комнатой во всех домах была кладовка. А самыми страшными врагами конечно же мыши. Специальная служба занималась обучением и дрессировкой Кошачьего Отряда, работавшего круглосуточно все дни недели, кроме зимы, и после изобретения телефона получившего самый первый телефонный номер – 01. Даже градоначальник – Шериф Города – оказался, к собственному разочарованию, лишь на втором месте. Что до зимы, то зимой горожане покорно сидели по домам и пытались придумать себе занятия на полгода, чтобы убить время.

Вернемся, однако, к бедному Пьеру Веснушке. Он и сам прекрасно понимал, что влюбился в очень неподходящее время. Еще пара дней, и не увидеть ему Элли Синеглазку как своих ушей до самой весны. А кто знает, что может случиться до весны! Склонив понуро голову, Веснушка самым последним вышел из школьных ворот. На душе у него висел здоровенный кирпич, а то и целых два. Пьер представлял, как в страшный зимний мороз уйдет из дома, чтобы взглянуть издали на знакомое желтое окошко Синеглазки. Пути назад уже не будет… Тут словно дождик пошел – но ведь дождей-то в Городе не случалось! Это, пожалев себя, плакал Пьер Веснушка, будто и вправду уже превращался в ледяную статую у дома Элли. Солнце, усмотрев его мокрый от слез нос, возмутилось: а не лишить ли Пьера всех его знаменитых веснушек? Но, поняв в чем дело, лишь тяжело вздохнуло – дела людей, кто в них разберется?

Казалось, дела обстоят так, что хуже просто не бывает. И тут все поменялось за одну секунду! Далеко впереди, у моста через реку, Веснушка вдруг разглядел Синеглазку. Она стояла, повернувшись к нему лицом, и ждала, когда Пьер наконец ее заметит. А потом помахала ему рукой и прокричала:

– Не вешай носа, Веснушка! До завтра!

Завтра, завтра, завтра… – отозвалось эхом у Пьера в голове, и тут его как молнией поразило – вот кто, оказывается, прислал записку! Тут Веснушка вспомнил еще кое-что, чего никогда прежде не случалось, – голубые, без дна глаза Элли Синеглазки, которые как-то по-особенному посмотрели на него на уроке истории. Совпадение двух этих событий так поразило Пьера, что он сначала зажмурился от ужаса, а потом замер на месте как вкопанный, будто его околдовали. И стоял бы здесь, наверное, до самой темноты, если бы не друзья – Генри Рюрике, Тима, Ноти Белый и Чудо Хесслер. Взяв оцепеневшего капитана Чудного Корабля на буксир, они торжественно, как траурная процессия, отвели его в секретное место неподалеку от школы, где обычно играли в разбойников и пиратов.

Очнулся Веснушка только на заросшей незабудками и ромашками полянке недалеко от реки – он лежал в пахучей, сладкой траве, сложив руки на груди, и лучи уже остывающего солнца мягко гладили его по загорелым веснушчатым щекам. Было тепло, уютно, и совершенно не хотелось открывать глаза. Но Пьер все-таки их открыл – и совершенно правильно сделал. Ведь вокруг происходило множество наинтереснейших событий.

Во-первых, его друзья, Тима, Чудо Хесслер и Ноти Белый, стояли над ним с торжественными и скорбными лицами. Во-вторых, Генри Рюрике что-то воодушевленно говорил, сильно размахивая руками. В-третьих, гигантские шмели, шнырявшие по траве в поисках нектара, жужжали так сильно и дружно, что расслышать то, что говорил Генри Рюрике, было ну очень трудно. Однако Веснушка не растерялся – он шепнул по секрету одному из шмелей, который как раз сел на нависшую над головой Пьера ромашку, что ближе к мосту есть целая поляна, где цветут себе, расцветают красные цветы любиксы. А ведь всем известно, что для шмеля нет лучше лакомства, чем нектар огненного цветка любикса, чьи бутоны раскрываются только в самом конце лета.

Шмели конечно же немедленно улетели. Поэтому сразу стало тихо, и уши Пьера услышали Генри Рюрикса. А говорил он вот что: