Сказка о принце. Книга первая (СИ)

- А-а-а-а, так это вы к тетке Марте зайдите, у них просторно. Тут у нас вербовщик приехал, народ гоношится, а у нее свободно. Вот в тот проулок свернете – а там увидите, серая избенка, там одна такая…

- Кто приехал? – шепотом спросила Вета Патрика.

- Вербовщик, - ответил он так же тихо. – Рекрутов набирают. Вот невовремя мы попали, - вздохнул он, а потом махнул рукой. - Ладно, под шумок, может, и пронесет.

Серую избенку они нашли действительно сразу – во всем переулке она и вправду одна была такая, покосившаяся, маленькая, с подслеповатыми крошечными оконцами. Во дворе возился у поленницы высокий, костлявый парень, почти подросток. Увидев чужих, он выпрямился и хмуро посмотрел на них.

- Чего надо?

- Переночевать позволите? – нерешительно спросила Вета.

Парень окинул их пристальным взглядом. Неожиданно усмехнулся:

- Если отощать не побоитесь – проходите. У нас нынче кусок неласков…

Изба встретила их таким ароматным запахом свежевыпеченного хлеба, что у проголодавшихся путников немедленно заурчало в животах. «Почему он говорит – отощать не боитесь», - подумала Вета и, втянув носом теплый дух, громко вздохнула.

Парень кивнул им на лавки.

- Садитесь. Отдохните с дороги. А я пошел дрова колоть. Сейчас мать вернется – ужинать станем…

Принц и Вета разом опустились на лавку, блаженно вытянули уставшие ноги. Патрик прислонился затылком к стене, закрыл глаза и задремал. Вета посмотрела на него и улыбнулась. Огляделась.

Небольшая горница, печь посередине, деревянные лавки и стол, на полках - посуда, тоже почти вся деревянная. Вот, значит, как живут в деревнях. Вета подошла к столу, взяла валяющуюся на нем ложку, повертела в руке. Витающий в воздухе аромат сводил с ума.

Хлопнула низкая дверь, в избу вошла, согнувшись, старуха в намотанном до самых глаз платке и темном платье до пят. Вета неумело поклонилась ей и поздоровалась.

- И вам того же, - хмуро кивнула женщина и неожиданно молодым взглядом окинула сначала девушку, потом принца. – Кто такие будете?

- Переночевать у вас можно ли? – так же нерешительно, как и прежде, спросила Вета.

Женщина кивнула.

- Чай, лавок не пролежите. Оставайтесь, если охота…

Она отвернулась и, как показалось Вете, незаметно утерла слезы. Или показалось?

Стукнула дверь, в избу вошел парень.

- Ну, что? – непонятно спросил он.

Женщина очень устало и безнадежно махнула рукой.

- Да где уж там… и слушать не стал.

Парень заметно помрачнел.

- Говорил же я тебе, мамка… Только унижаться пойдешь.

Мать опустилась на лавку – и вдруг заплакала, по-детски утирая слезы кулаками – а они струились по щекам едва ли не ручьями.

- Как же я без тебя буду, сыночка? Что же я делать стану… Как же ты пойдешь туда, ведь ты же и молод-то еще как….

Парень шагнул к ней, неловко взял за руки.

- Мамк… Ну, перестань. Перестань, ну? Мамк… Ну, может, отведет Бог, еще же не известно ничего.

- Все известно давно, - сквозь слезы с отчаянием проговорила женщина.

Вета ошалело смотрела на это, не понимая абсолютно ничего. А потом повернулась – и встретила такой же растерянный взгляд проснувшегося Патрика. Он несколько секунд смотрел на это все, потом подошел к женщине и, присев рядом, положил руку ей на плечо.

- Что случилось, тетушка?

Женщина на мгновение перестала плакать и посмотрела на него недоумевающе – видно, забыла, откуда здесь взялся этот чужой парень. Потом, всхлипнув, ответила:

- Беда у нас, добрый человек. Не обессудь, что не приняли, как положено. Сына у меня… в рекруты забирают. Завтра или через день, не знаю. А он один у меня, и мужа нет, и заступиться за нас некому, - она заплакала еще горше.

- Как же так? - растерянно спросил Патрик. – Единственный сын у матери – он же не должен… это запрещено законом.

- До закона далеко, - угрюмо махнул рукой парень. – Нынче черед идти сыну старосты… да еще двоим, которые - один лавочника сынок, а у второго отец из богатеев местных… как думаешь, кому из нас идти, а кому оставаться? А у нас денег, чтобы откупиться, нет… корову бы продали, да если все ж заберут меня, как она без коровы останется? Носили вот ему… что могли. Да толку-то…

Вета смотрела на него со смешанным чувством стыда и жалости. Угловатый, веснушчатый, нескладный, с длинными грязными руками и ногами… вот, значит, как набирают солдат. Она никогда не думала об этом… Единственный сын у матери.

- Как это - толку-то? – возмутился Патрик. – Если ваш староста – вор и проходимец, то управу на него искать нужно. Жаловаться.

- Эх, милый человек, - все еще всхлипывая, проговорила женщина, - о чем ты говоришь? Чтобы прошение подать, его еще написать нужно. А к кому идти писать? К тому же лавочнику. Станет он писать такое? А пока это прошение докуда надобно дойдет, пройдет года три, а то и поболе. А к тому времени его, может, и… - она не договорила, перекрестившись испуганно.

- Да что ты меня хоронишь? – буркнул парень. – Еще не взяли, а ты слезы льешь. Обойдется.

- Где дом старосты? – спросил Патрик, вставая.

Женщина взглянула на него с испугом.

- Что ты… что ты, милок! Беду накличешь! Бесполезно это.

Патрик отмахнулся от нее и спросил у парня, словно не слыша: