Сказка о принце. Книга первая

– Узнал… – в голосе его скользнула гордость. – Успел записать все, свел все наблюдения воедино, успел даже трактат этот выслать другу моему старому, он в Элалию уехал за год до того. Эх, Ян, какой я тогда счастливый был! Словно весь мир у меня на ладони! Молодой, глупый… И то сказать – ведь до меня никто, никогда этого не знал. Понимал, конечно, что рискую, но… я ж не для себя, а науки ради. Ходил, словно ошалелый. Сколько же пользы я могу принести… еще, дурак, думал в Университет со своими открытиями сунуться, студиозам рассказать… Да не успел, донесли на меня.

– А потом?

– А потом… суп с котом. Дыба да раскаленные клещи. С какой, мол, целью мерзким и злокозненным делом занимался. Им ведь, сыщикам да палачам, до факела, какой у меня интерес – богопротивный или научный. Суд, ссылка сюда – вот и вся награда, – он усмехнулся и сплюнул. – А ведь думал – ради людей стараюсь.

Патрик пошевелился и хрипло, сбивчиво забормотал что-то сквозь стон. Джар обтер ему лицо влажной тряпицей, осторожно пригладил спутанные, слипшиеся светлые волосы. И вздохнул.

– Суд был церковный, но Его Величество мог бы, мог меня вытащить, ему всего и надо было – слово обронить где-то кому-то. Не стал. Отступился, бросил меня монахам – как кость собакам. А я ведь Ее Величеству королеве Вирджинии жизнь спас, когда она после родов в горячке лежала. Десять лет у меня заноза эта в сердце сидела, – сказал он. – А теперь… получается, что не тем жил я все это время. Ненависть помогает иногда, выжить помогает. Но… когда она уходит, то понимаешь, как ты был неправ. Я, может, путано говорю… я отвык здесь говорить за эти годы… но ты меня поймешь, я знаю. Я вас ненавидеть должен смертно… а вместо этого сижу вот тут и понимаю, что жалко мне его… – Джар кивнул на принца, – и тебя тоже жалко. И что делать мне теперь с этой жалостью? И на кой черт она мне нужна… да и сам я кому и зачем теперь нужен?

Он говорил словно сам с собой, а Ян смотрел на него и молчал.

– Может, потом станет легче… – тихо сказал он, наконец.

Утром Джар был таким же хмурым и ворчливым, как всегда, и Ян не решился напомнить ему о ночном признании. Но порой ему казалось, что дышать теперь стало легче – им обоим. Ненависть тех, кто рядом, тоже убивает, пусть медленно. Принцу об этом разговоре Ян не сказал.

Когда Патрику стало лучше и раны стали понемногу затягиваться, Магда приходить перестала, оставив Яну запас бинтов и мазь для перевязки. Ян был благодарен ей за это. Он чувствовал, что если увидит этих двоих вместе, то сорвется и либо обложит их черными ругательствами, либо выставит Магду вон из барака – и смертельно обидит этим друга.

Ян свирепел при любом упоминании о лекарке еще и потому, что видел, как это ударило Вету. Теперь любовь Яна к девушке не была тайной ни для него самого, ни для принца, но из деликатности Патрик эту тему не затрагивал. А Ян не искал добра от добра, и темы женщин друзья теперь в разговорах старались не касаться. А если и касались, то вскользь – вот как сегодня.

Спустя две недели Патрика – еще полуживого, едва стоящего на ногах – увели в барак при карьере, где сортировали готовые каменные глыбы. Работа эта была несложной, и даже прикованный к тачке, он все-таки имел возможность отдыхать; не общие работы и уж тем более не ворот. Две недели наказания закончились как раз накануне. На ногах Патрик теперь держался вполне твердо, но силы прибывали медленно.

Вета подошла к друзьям, но не улыбнулась, как обычно, после приветствия. Лицо ее было усталым и замкнутым. Глядя на Патрика в упор, негромко сказала:

– Магда умирает.

Оба решили, что ослышались, и после ошеломленной паузы хором переспросили:

– Что?!

– Магда умирает, – так же сухо и тихо повторила Вета. – Патрик, она вас зовет.

Патрик беспомощно посмотрел на Яна. Потом сорвался с места.

Маленькая Вета с трудом поспевала за его размашистыми шагами. Возле выхода в зону охраны она дернула его за рукав:

– Не бегите так быстро, это подозрительно. И не забудьте перед солдатом сделать больной вид.

Патрик послушно умерил шаги, согнулся в три погибели и постарался навесить на лицо маску смертельно больного. Миновав солдата, который даже не спросил их ни о чем, Патрик прошептал:

– Что случилось, Вета?

– Она умирает, – повторила девушка отрешенно.

– Но ведь еще вчера… она же была совсем здорова!

– Да, – кивнула Вета. – Наверное, вчера вечером она и выпила это… А сегодня утром уже не могла встать.

– Да что выпила? – так же шепотом крикнул Патрик. – Что случилось, объясни же толком!

Вета остановилась. Потянула принца за рукав, заставляя нагнуться еще больше, и шепотом сказала на ухо несколько слов.

Патрик выпрямился. Смертельная бледность залила его лицо, губы затряслись.

– Это неправда… – беспомощно проговорил он.

– Это правда, – так же сухо ответила Вета. – Она сказала: «Не хочу для него такой судьбы, как для себя. Пусть лучше не родится совсем, чем его убьют здесь». Она права, к сожалению.