Сказка о Шуте и ведьме. Госпожа Янига (СИ)

— Гнилое болото там недалече, вот по нему и деревню прозвали. А так-то она Чернецами зовётся, мужики тамошние уголь жгут, тем и кормятся. Энто с переправы прямо ехать, а на развилке левее брать.

— От Чомрока далеко от Гнильцов этих?

— Дён пять-шесть. С Чернецов ишшо недалече дорога в другой город есть. Углежоги туда торговать ездют. Грят, богатый город, большой. Больше нашего. Название не припомню токма, не бывал я там.

— Тогда туда и поедем, — спокойно подытожил Шут, явно обрадовав Томила таким решением.

Уезжали мы с добрыми напутствиями и полной торбой еды. Я даже не представляла, как Джастер это сделал, но его торба выглядела как самая обычная. И теперь пузатилась от всего, что в неё умудрилась наложить Вольта. Томил же доверху наполнил овсом лошадиные торбы и, по его уверениям, с таким запасом мы могли ехать целую седьмицу.

Я снова переоделась в своё синее платье, убрав новое красное в сумку. Вольта наотрез отказалась забирать его обратно и Томил не возражал против такого дорогого подарка.

Так и получилось, что Заводи мы покинули, когда солнце поднялось достаточно высоко, а туман над рекой и берегом развеялся.

Отъехав от деревни подальше, Джастер остановился и переложил запасы так, что его торба снова стала выглядеть пустой.

До переправы мы добрались быстро. Джастер дал лошадям размяться, пуская их в лёгкий галоп и уже скоро Заводи скрылись за ближайшей рощей, а вдалеке показался мост.

За проход по мосту нам пришлось заплатить по два «шипа», потому что конные, как пояснил нам хмурый мужичок, поднимавший жердину, которая перекрывала вход на переправу.

— День-деньской тута ездют! Кони-то копытами всё дерево изобьют, а менять на чой? Кто денежку даст, ась? Герцог чоль? Да он и рубище с бродяги сымет и пинка поддаст! Потому платите за проход!

— А коли нету денег, тогда как? — поинтересовался Шут, спокойно глядя на брёвна моста обхватом с мою талию.

Даже не знаю, сколько тут лошадей прогнать надо, чтобы такие брёвна «избить».

— А тады вона, к дальнему броду ступайте! Авось в вечеру доберётесь, да на переправе не утопните! Неча тута толпу толпить!

К мосту с того берега и в самом деле подъезжала гружёная телега и Джастер молча бросил в глиняную миску четыре медяка.

— Проезжайте! — нехотя поднял жердину охранник. — Токма не верхой! В поводу! За верхой ичо по монете!

Джастер спокойно спешился, помог мне, и мы перешли мост, уступая дорогу встречной телеге, пока за нашей спиной охранник опять с кем-то ругался.

Сразу за мостом дорога троилась и Джастер поехал прямо, как и говорил Томил. Совсем скоро вокруг нас из рощицы и перелесков сгустился настоящий лес и я невольно вспоминала все те слухи, которые пересказал Томил.

Нежить и нечисть…

В начале лета я бы такие слухи на смех подняла. Но после всего, что успела увидеть и услышать…

Привирали люди или нет, но я не сомневалась, что опасность серьёзная.

Наверняка эта та же банда разбойников, которые не побоялись охраны и прошлой весной напали на торговый караван прямо посреди большого тракта, недалеко от неизвестной мне Упочки…

Ну почему, почему их никак не обойти? Великие боги, что это за судьба такая?!

Я же на каждый шорох вздрагиваю…

Чтобы хоть как-то успокоится, я решила затеять разговор.

— Джастер… Они… далеко?

— Кто? — не глядя на меня отозвался Шут.

— Разбойники.

Воин покосился через плечо.

— Ты со страху ума лишилась, ведьма? У тебя оберег на шее, а ты такие вопросы задаёшь.

Вот ведь… Пристыдил…

Я вздохнула, сжала коготь под платьем и покачала головой.

И в самом деле, как маленькая, сама себя напугала.

Холодный оберег.

И Джастер спокойно едет…

Чего переживать?

К обеду небо над головой собрало тучи и заморосило.

Джастер не стал пережидать непогоду, и мы шагом ехали по лесу вдоль дороги. Густые кроны прикрывали от мелкой мороси, и мы не так промокли, как могли бы на открытом месте.

В сером мареве иногда появлялись голубые просветы чистого неба и выглядывало солнце, но мой плащ не успевал даже обсохнуть, как над головой снова заволакивало тучами.

Ближе к вечеру Джастер выехал на дорогу.

— Слишком медленно едем. Так до этих Чернецов и к ночи не доберёмся, придётся на мокрой земле спать. Ладно, дорога вроде не слякотная. Не отставай, Янига.

Огонёк пошёл рысью и я поторопила Ласточку.

Запах дыма мы почуяли издалека.

Только вот дым был не обычным печным, когда готовят ужин или топят бани. В этом запахе была горечь.

Сильная горечь. А ещё горе и кровь.

Изнутри птицей толкнулось пониманием: вот она, бусина…

Вместо Чернецов мы выехали к пепелищу.

Освещённые закатным солнцем остовы сгоревших домов жутко чернели на фоне умытого леса и кое-где ещё дымились, притушенные недавним дождём. Обрушенные кладки труб указывали в небо, словно костистые пальцы. Пронзительно пахло горечью и чем-то таким, о чём я не хотела даже думать.

Меня трясло от тяжёлого удушающего чувства смерти многих людей. Даже на поляне при первой встрече с Шутом ничего подобного не было.

Неужели это опять мой дар?

Джастер же нахмурился, и шагом мы въехали в бывшую деревню.