Сказка о справедливости

Но торжествовать было некогда: опасность могла поджидать где угодно, Тибальд был слишком неосторожен, выбравшись из-под своей коряги и оказавшись в этом невиданном до сих пор мире, населенном огромными хищниками. Он обернулся, выискивая место понезаметнее, и тут спруторак, беспомощно шевеля конечностями, поплыл кверху. Кверху потянулись и обглоданные останки щукорыла и другая рыба, запутавшаяся в невидимых нитях. Тибальда обожгло – это магические сети прорезали шрамы на его теле, и несчастный карась, в который уже раз, лишился чувств от боли.

Сознание медленно возвращалось к Тибальду. Он открыл глаза и увидел … Масофага! Тибальд очутился в какой-то банке, напичканной такой же рыбой, как и он сам. Банка стояла на большом столе знакомой и, успевшей уже стать родной, каморки Масофага. Он хотел было ринуться к своему другу и обнять его, рванулся, но, почувствовав страшную боль во всем теле, содрогнулся и остановился. Боль вернула рассудок и осознание того, что Тибальд всего лишь рыбешка, закупоренная в банке. Да, Масофаг был рыбаком: он ловил рыбу и, чтобы она не портилась, хранил ее в банке. На этот раз, на чудо можно было не надеяться, Тибальда словили, чтобы съесть, и сделал это друг.

Масофаг подошел к банке, открыл ее, вынул рыбу сверху, оглушил, и после того, как она перестала извиваться, бросил на доску, начав сдирать чешую. Он выпотрошил рыбу, поджарил ее, и с аппетитом позавтракав, вышел из домика.

Сейчас Тибальду некуда было прятаться – вокруг не было ни одной коряги, только тела рыб, больших и поменьше окружали его. Он было пытался спрятаться, но нигде не нашел безопасного места. Наконец он захотел как-то дать знать о себе другу. Сначала Тибальд «рисовал» буквы, плавая в банке и уворачиваясь от рыб побольше. Затем он перешел к «рисованию» цифр и геометрических фигур. Но, похоже, Масофаг обращал на него не больше внимания, чем на другую еду. Он понял, что обречен – не пройдет и нескольких дней, как его съедят.

Минуло три дня. Масофаг частенько подходил к банке, чтобы достать рыбку, другую и приготовить ее, а Тибальд время от времени терял сознание от боли, ужаса, недостатка места и воздуха. Но сознание опять приходило к нему. Рыбы, плававшие вокруг, не думали ни о супе, ни о сковородке. Они жили как всегда: крупные поедали мелких, мелкие – еще более мелких, а самые мелкие поедали водоросли. Они ели, и спали, и спасали свою жизнь – не от Масофага, а от хищников покрупнее.

А Тибальд напрягал свой гномий ум, делая все возможное, чтобы не быть съеденным и понимая, что он всего лишь оттягивает неминуемо приближающуюся смерть. Он прятался в водорослях, притворялся мертвым, старался быть незаметным. Но время шло, банка пустела, наконец, в ней, кроме него, осталось всего несколько рыбешек, а Тибальд прочно зарылся в водорослях. Когда Масофаг в очередной раз полез за рыбой, он вытащил Тибальда. Полуживой карась задыхался и извиваться, но Масофагу не было до этого дела, он размахнулся ножом и … оглушил Тибальда.

Перед Масофагом на столе лежала рыбешка, но что-то в ней было не так: то ли цвет, то ли форма. Похоже, что карась не родился в этом теле…

– А кто из наших предков родился в своем теле? – спросил сам себя Масофаг, – все же, осторожность не помешает!

Неожиданно даже для Масофага, рыба очнулась и снова начала лихорадочно извиваться, а потом…

Глава вторая. Встреча старых друзей

– Ну, здравствуй, гуляка. Где же ты пропадал?

Тибальд открыл глаза. Он лежал на койке, а, взглянув на себя в зеркало, он увидел … гнома в красном колпаке и сапожках.

– Что это? Где я? Где банка? – услышал он чей-то чужой слабый окрик, не узнав в нем свой собственный голос.

– Тссс … – прошипел Масофаг, – расслабься, пожалуйста.

Волшебник раздел Тибальда и смазывал раны каким-то лекарственным снадобьем. Поперек маленького гномьего телка вздулись бордовые полосы, а верхняя губа была изуродована шрамом. Боль потихоньку отпускала, но Тибальд все еще задыхался, ему не хватало воздуха. Масофаг влил в рот гнома несколько капель терпковатой жидкости. Мир плыл и казался необычным и страшным без воды, знакомой коряги и косяков рыб, проносящихся мимо. Измученный, обессиленный гном, не осознающий себя гномом, погрузился в тревожный сон.

Масофаг смотрел на уснувшего Тибальда и варил лаар. Это зелье применялось для лечения существ, которые все время задыхались; или слепли и старались закопаться под землю; или переставали летать, а только ползали; или переставали разговаривать, ограничиваясь простыми фразами. Частенько такая болезнь приводила к смерти. Масофаг сам изобрел лаар несколько лет назад. Вылечив не один десяток тяжелобольных, Масофаг прославился. Во многом славой Великого Волшебника и справедливого Мага – Судьи, он был обязан именно лаару.