Сказка о справедливости

– Ну вот, мой дорогой гном, – думал он, – мы снова свиделись, я ожидал этого, ты должен был вернуться… Итак, где же твой Фэйри-Град? Исчез? Испарился? Но не беспокойся, безрассудный Тибальд, ты его увидишь: и принцев увидишь, и фей! Много чего ты увидишь! А вот поймешь ли?! Пока еще не понял, что довольно странно, кстати… Но и ты поймешь! Все, кто идут твоей дорогой, понимают, рано или поздно понимают. Некоторые поздно понимают, очень поздно!

Стиснув кулаки, Масофаг прошипел:

– Тибальд, дружище, тебе нельзя приближаться к эпицентру! Нельзя! Единственный твой шанс – это успокоиться и забыть о своих метаниях и волнениях. Я должен удержать тебя! Я должен убедить тебя, что лучше Форстии – нет места на целом свете. Ты спасешься только тогда, когда Форстия станет твоим домом, и ты перестанешь грезить обо всем сразу.

Он помолчал:

– А может, рассказать все, и будь что будет?

И сам себе ответил:

– Нет, я не имею права и не смогу. Знание лишь возбудит интерес, ты ринешься в Фэйри-Град, а дальше… Таких, как ты, даже Нирвана не спасет… А вообще-то… если не получится удержать тебя в Форстии, может попытаться унять твою вечную страсть к приключениям? Ты, Тибальд, о себе очень высокого мнения, и ты действительно многого добился! Вот только в Фэйри-Граде это без надобности – скорее наоборот. Пошел ли тебе на пользу урок Повелительницы? Какое ей дело до маленькой рыбешки!

Масофаг обреченно вздохнул:

– Лучше бы ты умер у меня в желудке! А впрочем … он вынул рыбу, оглушил ее, оторвал плавник и бросил его в свое снадобье, может это и к лучшему… В конце концов, нами всеми правит Фата-Моргана – последние слова он прошептал с опаской и шепотом. Но правду узнают не многие.

Долго еще он колдовал, поглядывая на Тибальда и размышляя.

Наконец гном проснулся. Он инстинктивно задвигал руками и ногами и залез под кровать, приняв ее за любимую корягу. Но время шло, и сознание возвращалось к нему. Тибальд понял, что есть его не собираются, а Масофаг заполз под кровать и обнял гнома.

– Это я, твой друг Масофаг. Ты здесь в безопасности, ты больше не рыбка, а гном, слышишь «Гном»!

При слове: «Масофаг», Тибальд начал извиваться всем маленьким гномьим тельцем, ожидая удара по голове.

– Успокойся, я твой друг, – ласково повторил Масофаг.

Он больше не использовал свое имя в разговоре, видя, как оно влияет на гнома. Тибальд вылез из-под кровати и съежился в углу комнаты. Масофаг свистнул, и в домик вбежала Дромия. Наш приятель узнал свою старую знакомую и прижался к ней, требуя защиты. Гигантская зайчиха облизала гнома, а Тибальд почувствовал себя гораздо лучше, он даже улыбнулся Масофагу.

Память медленно возвращалась. Он вспомнил тесак, занесенный над головой. Ужас ледяной рукой схватил его за шиворот, и гном начал судорожно извиваться, задыхаясь.

– Медлить нельзя, – закричал Масофаг. Он схватил Тибальда в охапку, разжал его челюсти и влил несколько капелек лаара. А гном обмяк на руках Масофага и заплакал.

Так прошло несколько дней. Тибальд то приходил в себя и даже мог произнести несколько связанных фраз, то забивался под кровать, как под корягу, то задыхался – тогда Масофаг вливал ему в рот лекарство, то засыпал. Время тянулось медленно. Гном балансировал между жизнью, смертью и сумасшествием. Масофаг, как мог (а мог он многое), лечил Тибальда, но видимо гном столько пережил, что даже первый из магов Форстии вынужден был покорно ждать исхода.

Время шло, и Тибальд привык к тому, что он гном. Он перестал хватать и пожирать сырую рыбу, взгляд его стал более осмысленным, а страх … нет, он не ушел, а запрятался куда-то глубоко, глубоко. Гном по-прежнему дышал с трудом, но лекарство делало свое дело, и Тибальд шел на поправку. Он стал чаще играть с Дромией, ухаживать за ней, кормить ее. Масофаг ради Тибальда перестал ловить рыбу. Наконец настал день, когда гном впервые под присмотром Масофага вышел из избушки.

Его окружал Волшебный Лес, раскидистые тисокедры, огромные и могучие дубы, в одном из которых и находилось жилье Масофага, ароматные сосноели, и разноцветные ниязы. Деревья вели неторопливый разговор, обмениваясь фразами, которыми они свободно владели. Каждое дерево за свою долгую жизнь заучивало фразу- другую. Большинство умели приветствовать друг друга. Время от времени деревья отправлялись на прогулку в обнимку.

До Тибальда донеслось:

– Здравствуй, друг!

– Здравствуй, товарищ!

– Как дела, друг!

– Как дела, товарищ!

– Друг, здравствуй!

– Дела как, товарищ!

Это беседовали две близлежащих каштаноивы.

Уже знакомый кленодуб помахал Тибальду веткой, а Тибальд, вспомнивший его, в ответ поприветствовал дерево. Они даже успели поболтать:

– Здравствуй, друг! – сказало дерево.

– Как дела, товарищ! – ответил Тибальд, – чем озадачил кленодуба. Он застыл на месте в задумчивости, стараясь переварить услышанное новое для него, приветствие.

– До свиданья, друг, – бросил на ходу гном, но дерево, не отвечало.

На деревьях пели птицы, восклицая:

– Тибальд, как хорошо, что ты вернулся! А мы скучали по тебе!