Сказка о том, как Герда бежит за Каем (СИ)

После той ночи, когда Гермиона вернулась в гостиную, она приняла решение. Это не было сложно. Стало легче, когда девушка перестала всё отрицать и приняла ситуацию такой, какая она есть. Это было как будто посмотреть в зеркало и честно себе сказать: «Да, я в дерьме, поэтому нужно предпринять вот такие действия, чтобы это скрыть». Что Гермиона и сделала. Девушка заметила интересное: чем в большей толпе она оказывалась, тем проще было играть свою роль. В Большом Зале, на уроках, в гостиной девушка с лёгкостью удерживала на лице улыбку, поэтому привыкла к этому. Наедине с Виктором было по-другому. Будто количество зрителей стало слишком маленьким, чтобы её психика считала нужным держаться ради этого, поэтому Гермиона крепче обхватила чашку, чувствуя, что у неё вот-вот начнут трястись руки.

Боль не прекращалась ни на миг. Ни на секунду. Гермиона просто искусно научилась её глушить шумом шуток друзей и вниманием со стороны. Эта чёртова рана, которая всё кровоточила и кровоточила внутри неё, даже не думала затягиваться.

Гермиона знала, что Виктор, возможно, не получает от девушки того, что должен был. Ему не достает её чувств, несмотря на это он не жалуется и выглядит вполне счастливым. Но Гермиона не могла даже осмелиться приподнять миллион заплаток и сделанных на скорую руку косых швов, чтобы попытаться что-то почувствовать. Ведь всё, что она ощущала в последнее время — это только боль. Постоянная, порой резкая, когда девушка замечала Малфоя в компании Паркинсон, порой тягучая, когда воспоминания в какие-то из вечеров становились слишком напористыми и ломали все её внутренние стены. Но чаще всего боль была просто тянущей, обещающей никогда не исчезнуть.

Смотреть на него стало больно, дышать его запахом стало больно, поэтому она как могла избегала этих вещей. Царапала себя каждый раз, когда не сдерживалась и поворачивалась, услышав в толпе реплику или смех парня. Гермиона готова была расцеловать Снейпа за групповые занятия, которые лишили её возможности сидеть рядом с ним, потому что она не знала, сколько потом времени потребуется на восстановление. Мерлин, это так жалко. То, что всё это не приносило физических увечий, было просто оскорблением.

Но Гермиона пообещала себе, что покончит с ним. Что попробует стать счастливой с Виктором, что попробует сделать его счастливым. Хотя сейчас, сидя в этом кафе, было понятно, что счастью Крама она уделяла внимания чуть меньше, чем проверке домашки Рона и Гарри по Прорицаниям. Гермиона просто использовала его, как очередную заплатку, которая к тому же плохо работала. И от этого на душе становилось гаже.

— Ты переживаешь по поводу Гарри? — спросил Виктор, пристально смотря на неё, пока она пережёвывала вишнёвый десерт.

— Я переживаю за всех вас, — ответила девушка, ковыряя шарик ванильного мороженого.

Это то, что она имела в виду. Гермиона переживала за всех. Кроме Флёр, конечно. Хотя в последнее время её не особо было видно, так что она даже перестала вызывать у гриффиндорки такую явную антипатию из-за своего надменного поведения.

Гермиону бросало в холодный пот каждый раз, когда после особо тяжёлого дня мозг девушки решал, что расслабиться во сне было бы слишком простым решением, и подсовывал ей кошмары. Там постоянно кто-то задыхался. Гарри. Драко. Иногда это был Виктор. Несколько раз Джинни приходилось тормошить Гермиону, чтобы она не разбудила других девочек.

При свете дня Грейнджер отдавала себе отчёт в том, что они обязательно доберутся до разгадки для Гарри. Ведь испытания на Турнире как раз и придуманы, чтобы их возможно было выполнить. Драко понимал, что делает. Возможно, подозрения Рона были не беспочвенными, и он действительно знал всё на шаг вперёд. Одной такой ночью, когда Гермиона вскочила с кровати, проводя рукой по мокрой шее, которая ещё больше погрузила её в сон об утонувшем Малфое, она с ужасом поняла, что надеется на это. Надеется на то, что Драко знает больше, чем все они. Ведь тогда это означает, что он в безопасности. И о нём незачем беспокоиться.

Конечно, Гермиона убеждала себя в том, что Дамблдор никогда не позволит кому-то пострадать, но такое уже бывало. Гарри мог умереть во время того, как добывал философский камень. Непонятно, что могло приключиться, если бы Локонс не был таким бездарным в заклинаниях в Тайной комнате. Не говоря уже об орде дементоров в прошлом году. Некоторые вещи не мог предвидеть даже директор. И её страх становился абсолютно нечеловеческим, когда она оставалась одна.

— Хочешь, я… — Крам запнулся, потупив взгляд. — Хочешь, я помогу Гарри? Если ты так волнуешься, я мог бы ему…

— Нет, Виктор! — воскликнула Гермиона немного громче, отчего ведьма в возрасте оглянулась на них, и девушка вернула ей раздражённый взгляд, думая про себя, что колдунье здесь вообще не место. — Гарри в порядке, и он справится без посторонней помощи.

— Извини, я не это имел в виду, — вскинул руки болгарин. — Я просто предложил.

— Это не к месту.