Сказка о том, как Герда бежит за Каем (СИ)

— Нет! — повысила голос Гермиона, и это больше походило на визг. — Точнее, не так. Мне очень приятно с тобой проводить время, болтать. Ты потрясающий. Но я не ощущаю, что это работает, — она вновь отвернулась, смотря на гладь озера, которая в такую безветренную погоду походила на зеркало. — И я… — вдруг всё пережитое нахлынуло на неё Ниагарой, потому что выдерживать больше не было никаких сил. — Господи, мне так жаль. Я ненавижу себя за то, что не могу оценить всё, что имею по достоинству, потому что… — она заплакала, прижимая тыльные части ладони к щекам, когда Виктор опустил руку ей на плечо.

— Гермиона, прошу тебя, не плачь, — он неловко поглаживал её, но девушка почти не чувствовала прикосновения из-за нескольких слоёв одежды.

— Прости, это так нелепо, — девушка шмыгнула носом, пытаясь успокоиться. — Просто впервые в жизни я не хочу быть собой. И я не хочу тебя втягивать в это. Потому что если кто и заслуживает счастья, так это ты, Виктор. Я не могу стать кому-то кем-то, пока не разберусь с собой.

Он молчал, и она была благодарна ему за возможность выплакаться. Её губа всё ещё дрожала, когда Гермиона стёрла остатки слёз мягкой перчаткой. Она так много плакала в этом году. Её сердце уже успело превратиться в одно сплошное кровавое месиво.

— Я прошу, не нужно так рыдать, — Виктор наколдовал ей платок и протянул. Гермиона кивнула, думая, почему сама не догадалась сделать это.

— Нынешний год стал таким безумием. Я просто не выдерживаю. Этот Турнир, постоянные стрессы и… — она замолчала, сжимая платок в ладони.

— И есть кто-то ещё, правда? — голос болгарина был грустным, но спокойным и каким-то… слишком уверенным для вопроса.

Гермиона повернула голову, чтобы посмотреть на него. Видимо, в её глазах уже было что-то, что ответило ему.

— Я предполагал это, — просто сказал Крам.

— Не так, как ты думаешь. Точнее, даже нет никого, Виктор, нет. Просто… — Гермиона выдохнула. — Я не могу выбросить его из головы. И это нечестно. Я не могу держать тебя.

Теперь уже он смотрел на озеро неотрывно, и Гермионе почему-то именно в данный момент стало интересно, знал ли Крам, что это конец, когда получил её записку с просьбой о встрече. Или понял ещё вчера, когда она выскочила из корабля бледная, как смерть.

— Думаю, что я знал, — Виктор прочистил горло, говоря так, будто читал её мысли. — Знал, что на самом деле ничего не складывается, но, признаюсь, мне очень сильно хотелось ошибаться.

Гермиона облизала губы, чувствуя на них соль и зная, что ей потом это аукнется. Крам выглядел опустошённым. Не было криков, ссоры, взрыва, хотя получилось бы лучше, если бы он вышел из себя, накричал на неё. Это оказалось не только эгоистичное желание получить причину дистанцироваться от него, но и то, что Гермиона просто привыкла к такому раскладу событий. Перепалка, словесный удар, ещё один, боль, сближение, перепалка. Как мелодия в детской шкатулке.

— Виктор, я… Ты должен знать, что дело не в твоих действиях или чём-то ещё. Это только я. Всё просто произошло в ужасно неправильное время и… — Гермиона вновь запнулась, закусывая губу. — И я не знаю, что ещё сказать.

Он хмыкнул, переводя на неё взгляд.

— Что тут ещё скажешь? — невесело пожал плечами Виктор, а затем вновь посмотрел вдаль. — Он тоже? Влюблён в тебя?

Ей потребовалось время, чтобы понять, о чём говорил Крам.

— Что?.. Он… Нет, он не чувствует ничего, — Гермиона именно это и имела в виду. Потому что было чувство, будто он действительно не чувствовал абсолютно ничего.

— Тогда это ещё более бессмысленно, — покачал головой болгарин, и Грейнджер не знала, нужно ли ей помолчать или же пуститься в объяснения, которые хоть и оставались пустыми, но хотя бы заполняли тишину.

— Я думаю, мне нужно время. Я хочу, чтоб это всё закончилось. Тогда я смогу вздохнуть спокойно, и, возможно, в будущем мы могли бы встретиться вновь, — Гермиона правда верила в свои слова.

Ей представлялось, что пройдёт время, и она сможет выбросить Малфоя из головы. Сама или же заставят обстоятельства. В самых смелых мечтах Гермионе мерещилось, как в следующем году она придёт на Хогвартс-экспресс, и всё, связанное с ним, вызовет у неё смех. Словно воспоминания о детсадовской влюблённости, словно уже ничего не имеет веса, а его взгляд не делает все эти вещи с ней, которые оставались под кожей. Хотя, конечно же, это была ложь. Ведь в действительно самых смелых мечтах она представляла совсем не это.

Но реальность была такова, поэтому ей хотелось верить, что однажды Гермиона встретит Виктора и сможет открыть ему своё сердце. Когда у неё будет меньше забот и больше времени на то, чтобы узнать его.

— Тогда, возможно, ты всё ещё хочешь приехать ко мне? Летом? Или на зимних каникулах? — спросил он с надеждой. — Как друг.

— Конечно! — воскликнула Гермиона. — Конечно, я хочу приехать! Я не хочу терять тебя. И ты мне правда очень нравишься, просто…

— Просто кто-то нравится больше? — Виктор попытался пошутить.

— Нет, — и она даже не врала: Малфой ей совсем не нравился. — Мне нужно разобраться в себе. Я чувствую, что это необходимо.