Сказка о Василинке и Ярославе-царевиче, сыне Дуба-великана

– Можно, бабка. Только, повелел Дуб-великан, чтобы ухаживали мы за ним, как за царским сыном: ходить за водой к Озеру Любви надобно, тому, что в самой чаще от людских глаз спрятано; следить, чтобы не опалило жаркое солнышко дубочек-то; защищать от буйного ветра сыночка, пока маленький. И ежели сделаем все, как Дуб повелел, до конца дней своих ни в чем нужды знать не будем. А коли ослушаемся, да заленимся – не миновать нам с тобой беды.

Вздохнула старуха, да деваться некуда. Сами кашу заварили – самим и расхлебывать надо. Вышли они с дедом в сад, нашли хорошее место для молодого дубочка, чтобы солнышко его освещало, да буйным ветром не обдувало. За водою, как велено, к Озеру Любви сходили, землю взрыхлили, да и посадили золотой желудь. И как только полили они его водою из озера, тут же росток проклюнулся, прямо на глазах у стариков стал расти.

Ухаживали за молодым дубком старики с любовью да радостью. Все делали, как Дуб-великан велел: старик за водою к лесному озеру ходил, старуха землю у корней рыхлила. И рос дубок не по дням, а по часам. Человеческое дитятко год прибавит, а он тот год за день нагонит. Радуются старики и не замечают, как время летит. Оглянуться не успели, три месяца к концу подошли. Вырос у их дома крепкий молодой дубок. Назавтра уж и к Дубу-великану идти надобно, да вот беда, занемог старик: с утра лежит, не поднимается. Некому за водою идти. Вот старуха ему и говорит:

– А что ежели мы, дед, колодезной водой его поливать станем? Сынок-то уж окреп. Да и Дуб-великан неведомо где, глядишь, и не узнает. И чем это наша колодезная водица плоха? Чистая, ключевая, душистая. В жаркий день напьешься – жить хочется. Силы от неё прибавляется. Глядишь, и сыночку нашему понравится.

Покачал головой старик:

– Не велел Дуб-великан колодезной-то водицей дубок поливать. Строго-настрого наказывал к Озеру Любви за водой ходить. Матерью, говорил, оно ему приходится. Сил от этой воды у сыночка прибавляется, бережёт она его от лиха да беды всякой.

Долго убеждал дед бабку, чтобы к озеру за водой сходила, да разве остановишь женщину. Коли решила чего, непременно сделает. Взяла она ведро и к колодцу отправилась.

Только вышла из дому – потемнело небо синее. Глянула старуха на тучи черные да подумала: «К дождю, видно, небо хмурится. Поспешать надо, не то вымокну».

Подумала она так, да быстрей пошла. Но чем ближе старуха к колодцу подходила, тем темнее небо над нею становилось. И невдомек ей, что неспроста небо хмурится. То сердится на нее Дуб-великан.

Набрала старуха воды в колодце, обратно идет, торопится. Налетел тут откуда ни возьмись такой ветер, что с ног старую сбивает, ведра из рук вырывает. А старуха знай себе торопится, несет ведро с водою колодезной. Добежала до молодого дубочка, да полила его поскорее. Прогремел тут над её головою гром раскатистый, и явился пред старухою страшный Змей Огненный. Росту тот Змей огромного, алая чешуя огнём горит, из зубастой пасти дым валит, на спине чёрный гребень частым лесом стоит, а за спиною крылья сложены. Бьёт он хвостом по Земле-матушке – от ударов она сотрясается.

Глянул Змей на старуху глазами алыми, полыхнул огнем-пожарищем, опалил травушку шелковую. Еще бы малость, и от старухи мокрого места не осталось. Стоит она – ни жива, ни мертва, от страха слова вымолвить не может. А Змей горой над ней возвышается, смотрит на старую, да усмехается.

– Что, старая? Испугалась меня, Змея Огненного? Дрожишь предо мною, будто лист осиновый? То-то же. В другой раз изжарил бы тебя в один миг – и следа не осталось бы. Но сегодня великий день. Подарила ты мне знатный подарок – нарушила слово, Дубу-великану даденное, полила его сына водою колодезной. Нет теперь у него защиты материнской. Не обратится он в славного добра молодца, да не одолеет меня, великого Змея Огненного. Благодарствую за то, да щедрый подарок тебе жалую – жизнь твою беспутную.

Со словами этими взмахнул Огненный Змей крыльями, подцепил хвостом молодой дубок, вырвал его с корнями и скрылся в грозовых облаках. Лишь блеснула в тёмном небе чешуя огненная. А на том месте, где дубок молодой рос, только веточка с тремя листочками осталась.

В тот же миг стих ветер, улеглась буря. Да только что с того старухе-то? Упала она на землю, слезами горькими над веточкой дубовой залилась. Сколько пролежала так – не ведомо. Шла мимо девушка соседская, сиротка Василинка. Увидала она, что старуха плачет-причитает, подбежала к ней, встать помогла да в дом проводила. Усадила её на скамейку, стала спрашивать, что за горе приключилось, да о чём старуха так убивается.

Вот и стала бабка сказывать старику с Василинкою про Змея Огненного, да про то, как унес он их сыночка, Ярославом-царевичем названного. Уж она и прощенья просила у старика за то, что ослушалась, и о сыночке причитала, рыдаючи. Выслушал её старик, нахмурился, покачал головой с сожалением, да молвил: