Сказка об уроде

— У меня есть парень.

Его лицо окаменело, ноздри вздулись. В этот миг Виталик напоминал быка, перед которым помахали красной тряпкой. На секунду Вероника даже испугалась, но упрямо повторила:

— Да, есть парень.

— Понятно, — сказал Виталик. — Парень, значит. Да, тогда это действительно глупо. Пока. Выздоравливай.

Развернувшись, он вышел из палаты.

Вероника втихаря посмотрела на соседок — ей не хотелось делать этот маленький скандальчик предметом сплетен. Но никто на них не обратил внимания. Валя, девушка на соседней койке, могла бы подслушать диалог, но она была в наушниках и читала книгу.

Чувствовала Вероника себя весьма паршиво, поэтому решила прогуляться. Надев тапочки, она вышла из палаты. Часы посещений кончились, людей было мало. Длинный белый коридор, освещённый кое-где подмигивающими люминесцентными лампами, наводил мысли о фильмах ужасов. Вероника решила сходить в туалет в конце коридора.

Жалко, конечно, парня. Много ли молодых людей пришли бы с цветами к девушке, с которой провели вместе пьяную ночь? Но чего Вероника сейчас хотела меньше всего, так это залезть в новые мутные отношения, как будто у неё не было других проблем. А в том, что отношения будут мутными, сомневаться не приходилось — с таким началом ожидать иного было глупо. К тому же Виталик явно не относился к «её» типу парней. Даже внешне он был полной противоположностью Максу.

А что я сделала бы, если бы не Виталик, а Макс пришёл ко мне с цветами?

В женском туалете никого не было. Тут недавно провели уборку, поэтому воздух пах дезинфектантом. Вероника зашла в кабинку, села на унитаз и устало закрыла глаза — и перед ней с готовностью закружилась буря из тонких линий. На этот раз они были зеленоватыми и быстро складывались в какой-то интерьер, полный прямоугольных углов. И в этом зелёном помещении находился человек, сотканный из подрагивающих линий.

Она открыла глаза. Это туалет.

Да. Теперь она была в этом уверена. Линии рисовали комнату, в которой она сейчас была — точнее, её копию, составленную из живых дрожащих линий в темноте. Только в реальном мире обзор загораживала дверца на защелке, а с закрытыми глазами Вероника видела туалет так, будто никакой дверцы перед ней не было.

Зато в «зелёном» туалете был ещё кто-то, кроме неё.

Затаив дыхание, она опустила веки. Вихрь линий сложился в картину. Контуры были узнаваемы — зелёное зеркало, зелёные стены, зелёная раковина. Всё дрожало, как пламя свечи на ветру.

Человек стоял слева от раковины. Лицо было размыто: линии на нём хаотично переплетались, словно художнику стало лень дорисовывать картину. Зато Вероника увидела, что у эфемерного посетителя туалета длинные зелёные волосы. Женщина.

— Эй, — осторожно окликнула она, не размыкая век.

Женщина обратила своё размытое лицо в сторону туалетной кабинки. Она нерешительно сделала шаг, и тут же из зеркала за её спиной выросли зелёные руки.

Страх обрушился на Веронику ледяным дождём. Она испугалась не женщины (хотя её безликость внушала тревогу) — источником страха были руки с кривыми зелёными пальцами, протянутые через зеркало. Они внушали отвращение. Вероника чувствовала, что призрачная женщина тоже боится их. Она шла к ней в поисках помощи; хотела, чтобы Вероника спасла её от хищных рук, которые удлинялись на глазах.

Но я не знаю, как помочь ей, в отчаянии подумала Вероника. Что мне делать?

Ей хотелось открыть глаза. Она знала, что снова увидит перед собой белую дверцу кабинки, и зелёные фантомы вмиг пропадут. Но тогда эти руки поймают женщину. Она обязана хотя бы попытаться помочь…

Вероника привстала с унитаза с закрытыми глазами — и вдруг полетела.

Это вышло самой собой, будто она скинула лишний груз в несколько тонн, тяготивший её всю жизнь. Точно мяч, брошенный умелой рукой, она устремилась вперёд, к женщине, и не смогла вовремя остановиться — пробив собой её живот, она вылетела из её спины и оказалась в опасной близости от извивающихся, как черви, рук. Её охватила паника. Сейчас зелёные пальцы схватят её и утащат в зеркало…

Левая рука потянулась к ней, и она клюнула её в ладонь.

Рука застыла. Она ощутила удивление и злость её обладателя.

Пошла вон, сказали ей без слов. Это не твоё дело. Она принадлежит мне.

Вероника снова клюнула зелёную ладонь, и та подалась назад.

Линии в зеркале затанцевали, образуя вытянутое нечеловеческое лицо. Рот был широко раскрыт, как горная пещера. Одна гримаса на лице сменяла другую. Вероника узнала эту тварь.

Ты жрал мои кости. Пил мою кровь. Лизал мои щеки. Ты помазан моей плотью. Ты ДОЛЖЕН мне. Я не дам тебе тронуть её.

Вместо слов из неё выходило карканье, но тварь поняла её. Рука дёрнулась, пытаясь поймать её, но она с легкостью отлетела в сторону. Линии превратились в зернистый хаос.

Кто-то постучал в дверцу кабинки.

— Эй! Что там у вас?