Сказка про Федота-Идиота и Ивана-Дурака

Последствия предыдущей дегустации отразились на многих придворных и неугодных Его величеству слугах. Все уже знали, что царевич прибыл с новой партией дьявольских яблочек, и прятались — кто куда только мог. Но Бог миловал: фрукты отнесли на царские конюшни.

Когда Порфирий шёл с блюдом в тронный зал, челядь с ужасом обсуждала возможный исход. У закрытых дверей стал собираться народ.

Федот медленно прохаживался взад-вперёд и нервно чесался. Порфирий же невозмутимо и бесстрастно смотрел в пространство, будто перед этим вкусил яблочко вселенского спокойствия.

Царя не было долго.

В Федота стало проникать чувство беспокойства, вперемешку с надеждой: «У него ничего не выходит!».

Но двери тронного зала распахнулись, и перед собравшимися появился …Федот! Сходство было столь велико, что все невольно перевели взгляд на настоящего Федота, который стоял, открыв рот в нелепой гримасе. Царь, казалось, даже был лучшим вариантом Федота, потому что царевич, утомлённый дальней дорогой и переживаниями сильно изменился не в лучшую сторону. А Пантелеймон был румяным, улыбающимся и светящимся каким-то приливом счастья. Он стоял, подбоченясь и широко расставив ноги, выставляя себя на всеобщее обозрение и весь вид его как бы говорил: «Ну, каков я?!»

— Хорош! — сияя воскликнул Порфирий, — потом спохватился и закричал: — батюшка наш, Ваше величество, Вы ли это?!

Он бросился в ноги Пантелеймону и стал искренно и радостно лобызать его сапоги.

А Федот стоял, не в силах шелохнуться, чувствуя себя никчемышем — ущербным, несуразным и каким-то чужим.

— Подойди же, сын мой, я снова хочу обнять тебя! — проговорил Пантелеймон.

Федот на непослушных ногах подошёл к своему подобию. Царь яростно сжал Федота в своих объятиях и шепнул ему на ухо:

— Спасибо, Федотушка! Я так счастлив, благодаря тебе!

Федот ничего не ответил.

А когда вся придворная челядь ринулась к монарху и стала поздравлять его, без лицемерия восхищяясь его новым образом, Федот тихонечко удалился в свою комнату, упал лицом в подушку и дал волю слезам.

Глава тринадцатая

Зорко одно лишь сердце.

Сент Экзюпери

— Куда едем, Ваше величество? — спросил Иван, когда Банифаций вышел к своей прогулочной карете.

— Не твоего ума дело! — сердито буркнул Царь.

Иван звонко рассмеялся, легонько дёрнул поводья и покатил карету за ворота дворца. Сначала он просто ехал по улицам города, доверяясь царской лошади, потом повернул на главную площадь и сделал там пару кругов. Народ, завидев царскую карету, снимал шляпы, махал руками и кланялся.

Банифаций этого не видел. Он задумчиво сидел внутри, прикрыв глаза и размышлял.

«Надо Советника привлечь к организации праздника, хотя у него дел и предостаточно… Есть ещё министры всякие, нужно с ними посоветоваться… О чём советоваться?! За кого Агнессу отдавать, или какая программа должна быть?! А чего я больше хочу? Устроить пышные торжества по случаю совершеннолетия или турнир среди прынцев?! Мдя.»

С площади Иван машинально повернул карету на набережную. Он подъехал к тому месту, где когда-то они с Агнессой впервые уединились и сидели рядышком, полночи разглядывая звёздное небо.

Карета остановилась. Банифаций выглянул в окошко, потом распахнул дверцу и вышел на свет божий.

— Посоветоваться мне с тобой надо, Ванятка, — сказал Царь и присел на старенькую скамейку.

Иван спрыгнул с облучка и с готовностью сел рядом.

Банифаций покосился на него, но не стал пенять за бестактность, а только покачал головой.

— У тебя замашки не простолюдина, — сказал Банифаций, — я давно это заметил. Скорее всего, ты — ретивый отпрыск какого-нибудь вельможи, рассорившийся с родителями и сбежавший из дома. Так?..

Иван молчал. Он смотрел на утреннюю рябь реки и постукивал себя плёточкой по голенищу.

… — Дурак ты, Ваня, вредный, упёртый и у себя на уме, — продолжал Банифаций, — но такой радости, какую ты носишь в себе, я никогда в жизни ни у кого не видел. У тебя, Ваня, огромный свет внутри, такой большой, что ты ещё и с другими делишься и заражаешь их радостью. Мне кажется, это свет оттуда, — Банифаций посмотрел в небо, — вот я тебя сейчас не как слугу своего спрашиваю и не как Советника, а просто как хорошего человека: скажи мне, как принцессе жениха выбрать? На какие качества внимание больше обращать, как считаешь? Хорошо было бы, конечно, если бы избранник таким же, как ты, был — светлым и чистым. Но это редкость. Достаток портит человека, наследник престола, как правило, корыстен, прагматичен и бездушен…

— Неправда Ваша, — улыбнулся на Царя Иван, — разве ж дело в том, какого ты рода-сословия?! Все люди рождены как чистый лист бумаги, и каждый пишет на нём свою судьбу сам. Моя нянька-кормилица любила повторять: каждый человек — такой же, как и ты, и если ты видишь в них зло — это только твоё восприятие, любое твоё суждение о другом — иллюзия и всего лишь твое представление о «плохой» части самого себя!

— Мудро сказано, — согласился Банифаций.

— В каждом из нас свет божественности, Ваше величество, и если счастлив я — все вокруг становятся счастливыми.