Сказка про мышей. Часть седьмая. Новогодняя история: загадка лесных троллей

— И чего они там разлетались кругами, — произнес Оззи, — Ой! Опять я это вслух сказал? Что со мной? Когда хочу что-то сказать, не получается, а когда думаю про себя — то говорю вслух! Колдовство какое-то!

— Точно, это колдовство, — прокричала сверху София, которая делала уже двадцать пятый круг над полянкой и никак не могла остановиться, — Тут, наверное, всё наоборот! Например, когда хочешь сказать — нужно подумать. Когда хочешь подумать — нужно сказать! Сейчас проверим!

София только успела вымолвить это, как камнем шлёпнулась в мягкий сугроб.

— Ну вот! Я же подумала! То есть я же говорила! Чтобы стоять, нужно лететь. А чтобы лететь, нужно стоять! Паскаль, Фаренгейт, хватит стоять, а ну — летите!

Паскаль и Фаренгейт сразу же перестали летать по кругу и упали в сугроб вслед за своей сестрой.

Оззи посмотрел на сидящих в снегу Геракла, Марту и Клару.

— Ребята, вы же там хвосты отморозите! А ну-ка попробуйте сесть в сугроб!

Геракл, Марта и Клара тут же встали и отряхнули свои хвостики от снега.

— Работает! — обрадовалась маленькая Клара, — чтобы стоять, нужно сидеть! Что это за заколдованное место такое!

Геракл повернулся к Кларе и, видимо, хотел что-то сказать, но просто молча смотрел на неё.

— Ты вместо того, чтобы говорить, подумай, — посоветовал ему Оззи.

— Ой, так непривычно, — сказал наконец Геракл, — я, кажется, знаю, что это за место. Мы попали в ловушку лесных троллей!

— Откуда ты знаешь? — спросил Ральф.

— Мне бельчонок Рики рассказывал, — сказал, то есть подумал, Геракл, — этот сугроб на полянке — портал в ловушку, которую злые тролли устраивают раз в год, прямо перед Новым годом. Ходят слухи, что наш одноклассник, ёжик по имени Клубок, в прошлом году тоже в этой ловушке оказался. Поэтому он и не говорит больше ничего.

— Ой, как страшно! Неужели мы тоже теперь разучимся говорить? — вздохнула Клара.

— Не бойся, не разучимся! — убедил её Ральф, — Надо выбираться с этой полянки. Пошли!

И друзья направились по тропинке в обратную сторону. Но только они ушли в лес, как тут же очутились на той же полянке, только с другой стороны. Тогда мышата и совята пошли в обратную сторону. И снова тропинка привела их на это заколдованное место.

— Да что такое, мы тут кругами ходим, что ли? — воскликнул раздосадованный Оззи.

— И долго нам тут ещё плутать? Я домой хочу, — пропищала маленькая Клара.

— Смотрите! Что это там, в верху! — София показала на что-то зелёное, светящееся в небе прямо над ними.

— Это же северное сияние, — обрадовался Паскаль, — никогда его не видел!

— Не просто северное сияние, — заметил Фаренгейт, — это вроде бы какие-то буквы!

В небе зелено-синими огнями переливались какие-то непонятные слова.

— Читай скорее, София, — попросила Марта.

София начала читать:

— Тиату язьлен… Ерунда какая-то. Тут, наверное, тоже всё наоборот написано, — догадалась София, — попробую прочитать справа налево:

«Назови мне, дружок, с чем приходится жить:

То, что трудно сказать, но нельзя утаить».

— Ой. Это, наверное, загадка? — подумала Клара.

— Еще нам тут загадок не хватало, — проворчал Ральф, — и так домой никак не выбраться.

— Но всё же, что это может быть? — София задумалась, — то, что трудно сказать, но нельзя утаить… Что же так трудно сказать? И почему это нельзя утаить?

— Я вообще в загадках ничего не понимаю, — сказал Оззи, — только и знаю, что зимой и летом — одним цветом.

Геракл стоял в сторонке, глаза его беспокойно бегали туда-сюда, но он молчал.

— Трудно сказать, но нельзя утаить… — в пол голоса задумчиво сказал Фаренгейт, — может быть это какая-нибудь задача по математике, которая трудно даётся, но нельзя её не решить, иначе двойку получишь?

— Или это просто стихотворение, которое нужно было дома наизусть выучить, и его трудно рассказать, — подумал Паскаль.

— Так мы всю ночь будем гадать, — расстроенным голосом произнес Ральф.

Все мышата и совята задумчиво уставились на эти загадочные буквы в небе. Никто не представлял себе, что бы это могло быть. Только Геракл смотрел то на Ральфа, то на остальных своих друзей, как будто что-то хотел сказать.

Наконец, он решился:

— Я знаю отгадку, — печальным голосом произнес Геракл.

Все друзья посмотрели на него в ожидании.

— Я знаю, — продолжил Геракл, — и я должен вам кое в чём признаться. Ральф, это из-за меня у тебя в дневнике такие плохие оценки. Я поменял обложки наших дневников, и подложил мой дневник в твой портфель. Прости меня. Я поступил нечестно. Я поступил не как друг. Я верну тебе твой дневник.

Ральф внимательно смотрел на своего друга. А Геракл стоял, потупив взор, и продолжал:

— Мне очень трудно было это сказать. Но я сказал. Потому что это нельзя было утаить. Иначе, ты бы оказался в неприятной ситуации. А я этого не хочу. «Назови мне, дружок, с чем приходится жить:

то, что трудно сказать, но нельзя утаить» — ответ на эту загадку — правда. Правду всегда трудно сказать, но её нельзя утаить, потому что рано или поздно все её узнают.

После этих слов северное сияние в небе сразу же погасло, и загадочные буквы исчезли. Все друзья просто стояли и молчали. Геракл поднял глаза и посмотрел на Ральфа.