Сказка про наследство. Главы 16-20

Леся Кулыйкина – средняя из трех сестер, правнучек Антона Кулыйкина – председателя тылвинского Совета рабочих и крестьянских депутатов – одного из немногих, кто уцелел в бою на Шайтан-горе и дожил до преклонных лет.

Оценили славную компанию? вернее, груз ее наследства? То-то и оно!

Теперь опустимся с высот философских обобщений (с высоты корыльбуньего полета) на самую низкую вершину Пятигорья – на Казятау. Молодежь устроила нечто вроде пикника. Отдохнуть, развеяться, просто пообщаться. Но никаких примет классического английского пикника. Участники вопреки правилам не захватили большого плетеного короба с посудой и столовыми приборами, корзины с едой, скатертей, пледов, салфеток и пр. Только заботливая Леся Кулыйкина взяла трехлитровый алюминиевый бидончик с водой и пару алюминиевых кружек (несли, естественно, парни). На всю компанию воды было мало, но можно еще набрать в заброшенном колодце – на склоне Казятау, рядом с жилищами козопасов.

День выдался великолепный, солнечный. В ярко-голубом небе ни облачка, ни перышка, ни кажущейся дымки или тумана (тем более, синего цвета). В стоячем воздухе распределялись потоки красного света. Кожу прямо обдавало жаром. Кое-где на травяном ковре появились следы выгорания – желто-коричневые стебли и листочки. Земля высохла – рассыпались и гремели твердые комочки, между ними стелилась серая пыль. Это уже приметы конца весеннего цветущего сезона. Степь разморило.

Парни намеревались поговорить о важных вещах. Девушки пришли за компанию. Устина, конечно, ради Петьки, а Лесю позвала, так как ее отчим, лейтенант Клим Григорьевич Жадобин, не отпустил бы дочь (вообще-то, падчерицу) одну с парнями. Патриархальная Утылва – это вам не Нью-Йорк, Лондон, Москва или, на худой конец, Кортубин. И незамужней девушке лучше не попадаться на язычок несдержанным особам типа Людмилы Кулыйкиной (лучше бы за своей старшей дочерью следила, сплетница!).

Ребята разделись до пояса и принимали солнечные ванны. Прямые, крепкие тела Анютиных – их белая кожа обгорела на солнце до красной корочки, волосы, брови и ресницы как сожженная солома. В раздетом виде Юлик Цыбин не уступал братьям – от природы сухой и тонкокостный, благодаря бегу он сформировался великолепно: узкий таз, развитая грудная клетка, сильные бедра и икры. Лешка Имбрякин – отнюдь не качок, но все прилично – рост, осанка, мускулатура. Сережка Рванов – уже взрослый мужик с татуировкой на плече – хоть сейчас в армию! Выделялся мягкий, пухлый Петька Глаз – бледный-бледный потому, что любил облачаться во все черное (не оставлял и полоски голого тела). Старший Рванов описал гостиничного вора, встреченного им на мосту: единственно белки глаз сверкали. И сегодня в первый раз Петька расслаблялся (а раньше очень занят был – политика затягивает).

Девушки, разумеется, не обнажались. На пикник они вырядились в легкие ситцевые платья – в затрапез. Головы не стали покрывать старомодно белыми платочками. Расстелили клеенку и сели рядышком. Поглощали солнечную энергию их лица, руки, подмышки, ноги до середины бедра. Выгорали распущенные волосы. Веки опустились, ресницы мягко порхали на щеках.

На пикнике велись речи совсем не легкомысленные. Не мешало послушать.

– Ты, Лешка, заморочил нас своей конспирацией, – упрекнул молодой Рванов.

– Поговорить надо без посторонних глаз и ушей. Тем более, непонятно, к чему наши разговоры приведут.

– Вот даже как? Туманно и синё… Если мы сами не понимаем, то и никто не поймет. Кого бояться-то? Врагов, шпионов? Где они в Утылве? – с насмешкой влез Петька, но другие его не поддержали.

– Поворотов не безнадежный кретин, хотя по виду здоровый боров. Службу свою знает. И его служба безопасности не дремлет.

– У тебя психоз, – Петька покрутил пальцем у виска. – Кругом вынюхивают, выглядывают… Смешно!

– Ты недалек от истины, Глазик.

– Я очень недалек, – непоследовательно возразил Петька. – То есть я далекий – умный… Но что-то директорша на удивление хорошо осведомлена о наших делах. Как угадывает, кто и чем дышит. Очевидно, тайные соглядатаи помогают. Вынюхивают, выглядывают. Не обязательно Поворотов лично. У него добровольные помощники есть – добровольные идиоты. Тетя Люда Кулыйкина стоит целого полка сексотов – правда, она не качеством, а количеством берет. Неутомима! Что известно ей – известно всей Утылве. И уж точно Поворотову. В подробностях.

– Нет ее здесь. А Леська у нас не болтлива, – успокоила Устина.

– Я никому ничего не скажу, – воскликнула Леся.

– Верим. Если Лешке поверили… Ты ведь тоже Варварин дружочек, пусть и бывший. Миловался с ней, в директорском Мерседесе ездил, на наш митинг с вороной смотрел и хихикал, а потом взял и переметнулся. В ячейку пришел. Только плевать тебе было на ячейку!

– Что ж, Петька, ты меня разоблачил. Я раздавлен.

– Это я к тому, что не один ты такой умный.

– Отлично. Теперь с умными людьми умные разговоры начнем.

– Гы-ы! – Анютины громко захохотали. – Совещание откроем. По всей форме, как недавно в управе. Запротоколируем. Тинке или Леське поручить…