Сказка про наследство. Главы 16-20

– И ты здесь! – Анютинский взгляд уперся в широкую черную фигуру поодаль. – Федька! Сукин сын! Жажда наживы покоя не дает? Когда уже ты лопнешь! Треснешь…

– Вы про что, Юнар Демидович? – Федька предусмотрительно не отходил от кустов (прикрывал компаньона – не грудью, а широкой спиной и задницей). – Безумие впрямь витает в воздухе. И вы подхватили заразу? Грустно. Какой светильник разума угас!

– Рассчитываешь увильнуть, Сукин? С поличным поймали! Опять с завода чермет тырите! Обнаглели. Точку вашу в Малыхани надо с землей сравнять. Чтоб как до вас все вернулось… Честным надо быть!

– Данивопрос! Я, вообще, не при делах, – Федька понимал, что оправдываться бесполезно – хорошо знал таких людей, как Ю.Д. Анютин, как покойный начальник техотдела ТыМЗ В. Имбрякин.

– Ты всегда при делах. При своих, воровских. Ребята, вяжите их обоих на месте преступления! И в ментовку… – свинцовые пальцы Анютина сомкнулись на мясистом Федькином предплечье. – Я его держу… А вы других хватайте! Главную воровскую крышу – Поворотова с Пятнашковым. Этот лежит – далеко не убежит…

– Это не он, – твердо настоял Мобутя. – Не уголовник.

– Как не он? Кто же?

– Это олигарх Сатаров. Не уголовник. В мое время его, конечно, тоже бы арестовали… То есть, не тот уголовник… Федот да не тот…

– Тот, тот Федот, которого я держу. Федька!.. А… Сатаров? – изумился Юнар – Олигарх кортубинский? Во как… Жулики друг у друга воруют! А завод наш многострадальный скоро по винтикам и болтам растащат…

– Хорошо модулированным голосом (опробованным на недавнем совещании в управе) В. Пятнашков произнес.

– А вы, Юнар Демидович, такой честный, такой правильный… Как болт, по резьбе съехавший! Все жаждете справедливости на свою ж… на свою же голову… Ой, глядите. Дар опасный, дар случайный…

– Фигня! Слушать тебя не хочу, Витька. Вор должен сидеть в тюрьме! Разворовали Россию!

– Ваша фамилия, случайно, не Решов? А имя не Гранит? Непрошибаемый вы наш! За клевету ответите! Я господину Сатарову все доложил – разложил по полочкам. И вот за это – что правду узнал – господин Сатаров пострадал. Ему уголовник чегой-то сделал… Вред причинил. Магическим третьим глазом…

– Подонок! Точно глаза твои бесстыжие! Покаялся начальству? В чем? Вор у вора дубинку украл. Это все не ваше! Государственное!

– Что ж, я со своей стороны подтверждаю, перед нами прискорбный пример буйного помешательства, – авторитетно заявил Поворотов, понявший, что топить заклятого врага Витьку или даже просто молчать становится опасно – если не заткнуть дырку, много чего всплывет в Негоди. – Этот синий туман сильно голову туманит… Как всегда самым опасным оказался тот, на кого меньше всего подумаешь… Не брызгайте слюной, господин Анютин. И отпустите человека – вы не имеете никакого права его хватать. У нас не тридцать седьмой год.

Потрясаемый праведным гневом Ю.Д. лишился слов. Он и раньше-то не блистал красноречием – для него легче гайки крутить, чем языком болтать. Поворотов воспользовался заминкой – тут же увел в сторону.

– Мы можем спорить и обвинять друг друга хоть до утра. Представляете, какое идиотское впечатление мы производим на нашего гостя? Одна надежда, что он не слышит… Надо позаботиться о человеке. Наш долг гостеприимства…

Тут снова вспомнили про олигарха в обмороке. И сразу устыдились за устроенный цирк. Генриха осторожно положили на простреленную шинель на Мобутин плащ. Четверо мужчин – Ромка Халилов с напарником и еще Ляпустин с Ю.Д. Анютиным – подняли несчастного и понесли. Серьезная процессия медленно зашагала по Проспекту космонавтов к гостинице. Сатаров в беспамятстве жалобно стонал. Импровизированные носилки при ходьбе перекашивались (носильщики слишком разновеликие – Ромка на голову выше Ляпустина), и Генрих заваливался на один бок, утыкался лицом в край плаща, где блестела странная штука – круглая металлическая бирка, нацепленная владельцем (надпись на бирке каждый раз выглядела иначе). Генрих больно кололся носом – чуть не порезал его – и стонал громче.

Пятнашков трусил за носилками, кособочился и бубнил.

– Ну, ты чего? Не пугай, друг… Все будет хорошо… Ну, не было у него третьего глаза – пистолета с дулом. Лопни мои глаза! Это же уголовник. Грубый, невоспитанный тип…

Позади процессии, неслышно ступая слоновьими ногами, шел спокойный Поворотов. Действительно, зачем ему волноваться? Все живы и почти здоровы. И понятно, что господину Сатарову в его оставшееся время в Утылве (сколько ему здесь отпущено?) будет совершенно не до местных проблем. Вот и ладно!..

Транспортная проходная ТыМЗ обезлюдела (прям как до того мэрия Утылвы). Охранников нет. Будку покинули второпях, не закрыли. Шлагбаум не опущен. На заводской территории брошен грузовик. Однако можно не опасаться – какой дурак сюда полезет? Синий туман густел – в нем терялся даже свет от зажженных фар. Наваждение!