Сказка про наследство. Главы 16-20

Участники драматической сцены сосредоточились на олигархе – он лежал на дороге, и в серебристо-синем тумане его голая грудь под итальянским пиджаком тоже была синей-пресиней. Успокаивало лишь одно – широкая грудная клетка вздымалась и опускалась – Генрих дышал. Все внимательно следили: вдох-выдох, вдох-выдох… И упустили из виду, что назначенный на роль злодея уголовник Тулуза исчез – точно сквозь землю (в темную нору) провалился. На асфальте поблескивала металлическая штуковина – короткий цилиндр (обечайка), отнюдь не пистолет. Пока тревожились за Сатаровское самочувствие (жив или помер – в каждом случае наша история пошла бы по отдельному пути), Тулуза нагнул одеревеневшие стебли волчавника и нырнул в заросли. Оцарапал кожу, но мужественно стерпел. Цуков незаметно проследил за телодвижениями компаньона. Встал спиной к кустам, тихонько посвистел (примета такая – денег точно не будет, эта ездка не принесет дохода, ну да чего уж…).

– В-в-с-с… с-с… Пи… писец полный… Эй, Тулуза!..

– Здесь я, – глухой голос из кустов.

– Сидишь? Че делать-то собрался? Правильно, сиди. Не высовывайся. Переждать надо. Есть надежда, что рассосется…

Рассосется?! Тулуза от злости заскрипел желтыми – ах, нет, синими – прокуренными зубами. Даже стоя в подъезде на Социалистической и покушаясь на олигарха, не скрипел – стоял и улыбался резиновыми губами – зато сейчас… Ё-моё! был бы у него пистолет! Довели мужика до крайности (обоих мужиков – и Сатарова, и Тулузу). В Утылве это умеют.

Несмотря на глубокую ночь к транспортной проходной ТыМЗ прибежали первые зеваки. В маленькой группке, снедаемой любопытным зудом, выделялся бодрый старик с белой голубой бородой. В сером плаще, резиновых сапогах и с офицерской выправкой. Майор бронетанковых войск Мобутя. То есть, уже не на действующей службе, а ветеран, на что и спецзнак имеется – овальный, с фигурой солдата в каске на фоне знамени и внизу надписью ХАСАН 1938. Воевал в прошлом, хотя и на нынешнем веку никому скучать не приходится. Чего деду не спалось? Наверное, на ночную рыбалку направлялся? Туда, на берег Кляны, к подвесному мосту. Но, выйдя из своего барака в бабылидином дворе, побежал в другую сторону. Точно на молодых резвых ногах. Другие обитатели Мобутиного жилища – два собутыльника, Килька и племянник – дрыхли. А Мобутя нет. Поспел к финалу у будки охранников. Беглый бронетанковый майор посмотрел добрыми глазами, жалостливо поцокал языком. Каким он стал мудрым, легконравным, всепрощающим! Интересно, посочувствовал бы Мобутя (если бы выпал случай) перееханному грузовиком Клобу? Нет, ну не дед Мороз же он.

Широким, скорым шагом транспортную проходную пересек Ю.Д. Анютин. Главный механик ТыМЗ. Все мужчины в роду Анютиных на одно лицо. Дядя Юнар и его племянники Матвей с Демидом – рослые, мосластые, белявые – волосы и брови, и ресницы. А еще они очень упрямые тугодумы (пусть не твердокаменные – не гранитные же). Легко представить, каким был знаменитый Александр Анютин – первый комсомольский секретарь на площадке КМК. Простой хуторской парнишка Сашок. Любимчик партийного руководителя Аристарха Кортубина. Недолго поруководив комсомолом на стройке, Сашок сел по статье для врагов народа. Выпустили его после войны уже больным, разочарованным стариком. Сестра Анна привезла брата на родину в Утылву, ухаживала и закрыла ему глаза на смертном одре. Теперь Анютины – многочисленный род в Утылве. От них чисто формально отпочковались Глайзеры – потомки Анны и первого начальника строительства Ивана Глайзера – Петька Глаз со своим папашей. Юнар же возглавлял Анютинский клан. Не изменял семейной традиции – гнул свою линию в жизни.