Сказка про наследство. Главы 16-20

– Не извиняйтесь, Генрих Прович, – Щапов еще старался демонстрировать миролюбивую вежливость, хотя его товарищи бурлили, закипая. – Вы угнетены и озабочены. Огромная ответственность. Но вы не первый. Не Энгру – один как перст. Кругом люди. И даже в нашем местности люди живут.

– Я заметил.

– Последняя краткая и невинная фраза олигарха (понимай, как хочешь) вдруг раздражила Щапова – он понял, как хотел.

– Хорошо. Многое становится заметным – и ясным. Не в вашу пользу (ну, не лично вас). Назовите меня идеалистом. Ну и пусть! Я считаю, что нынешнее положение – неправильное и несправедливое. Что все время, начиная с девяностых годов – тупиковое. Да добро бы только тупик – это колоссальный урон для страны. И ладно, не будем затрагивать столь хрупкие идеальные вещи, как справедливость, целенаправленная деятельность, приоритет интересов всего общества и пр. Это чистый идеализм. А коммунисты всегда были материалистами. И если с сугубо материалистических позиций – да хоть с 1913 года… Посчитать, сколько мы потеряли.

– Я вам о современных тенденциях. Об объективных трудностях.

– А когда было легко? Сейчас не девяностые – не эпоха развала Союза. Больше десяти лет прошло. Потребовалось меньше времени, чтобы восстановиться после такой войны… Есть что предъявить? Именно новое, значимое, созданное в вашу демократическую эпоху? Напоминаю, что комбинат – детище СССР. При тоталитарном режиме осуществили колоссальный проект по индустриализации. Запорожсталь, Днепрогэс, Турксиб, Челябинский тракторный, Карагандауголь, Уралмаш, заводы в Горьком и Куйбышеве. Металлургическая база на востоке – Магнитогорский, Кузнецкий комбинаты. В Новотроицке и у нас в Кортубине тоже планировали тогда, но запустили уже после войны. Ликвидация безработицы. А сейчас процесс обращен вспять!

– …Беломорканал, – подсказал Генрих.

Щапов прожег его взглядом. И продолжил.

– Как же мы были сильны, что и после нашего краха на нас опасались нападать. Забалтывали как баранов, приготовленных на заклание… Страх этот – не благодаря вам, демократам и капиталистам, а благодаря нам – коммунистам. Тьфу!

– Все прошлое с грязью смешали. Наших достойных земляков – Гранита Решова, Александра Анютина. Они, между прочим, тоже пострадали! – возгласил Юнар Анютин. – Расстреляли Гранита-то! А дед Александр в Гулаге отсидел…

– Теперь твердят про невинных жертв режима, – Щапов уже не мог остановиться. – Про уважение к их памяти. Так вот, эти фабрики, рудники, дороги – это и есть их наследство, их память. Каково вам будет, Генрих Прович, если потомки тех жертв из массы безвестного простонародья потребуют от вас – владельца комбината – компенсацию (слово-то современное!) за рабский труд, лишения и даже смерть? Комбинат строили всем миром. А собственник вы один.

– Он вспомнит про ваучеры. Что каждый имел шанс. Шанс объегорить других! Кому-то повезло, а большинству… – ввернул шпильку Васыр (не вспомнив, что он – экс-директор ТыМЗ – как раз не большинство).

Но позиция В.И. Щапова была справедливой – не подкопаешься. Для себя лично он ничего не хотел. Ну, хотел или не хотел, а ворпани найдут, как подкопаться!

– А по мне, так перестав участвовать в судьбе здешних людей – сбросив с себя ношу убыточного предприятия – вы лишаетесь и своих прав. Не хотите заниматься заводом – и не надо. Уходите! Никто не держит. Не зарыдает вслед. Но чтобы закрыть завод – фигушки! Не вы его строили, не вы на нем ишачили, не вы душу отдавали производству кривошипных ножниц… И не вам без этого гребаного завода просто не обойтись, не выжить!.. А вы проваливайте! Без вас продолжим. Другие эффективные управленцы. Это слесарей, станочников, травильщиков не найти, а в кабинеты прибегут.

– Заблуждаетесь, – хмыкнул Генрих. – Надеюсь, добросовестно заблуждаетесь. Рабочие еще остались – благодаря крепкому советскому наследству. Но менеджеры тоже нужны. Например, Варвара – хороший профессионал. Она должна была работать, а не пускать слезы и сопли от восхищения вашим феноменом – ТыМЗ. Варвара и работала!