Сказка про наследство. Главы 16-20

Прищуренный взгляд Ирэн направлен на одно место, в котором посреди синей тьмы сконцентрировалось наибольшее серебристое свечение. Это был бабылидин двор – что же еще?

Давайте и мы посмотрим туда и подивимся, почему нам раньше в голову не пришло. Что? Вообще, все происходящее кажется хаотичным, мелким, бессмысленным – на общем полотне узлы и нитки торчат, и нет узора. Ну, нет здесь грандиозных событий! или… Или так на первый взгляд, и сказочное действо всегда придерживалось собственной логики и последовательности. Катился клубочек в сказке. Безусловно, первый узелок в течении тылвинских событий закручен по адресу улица Коммунальная, 6. Прочие узелки раскинулись по Пятигорью. Второй скреплен стежками в гостинице Мара, третий вылез с изнанки – утонул в Негоди (в источнике и озерце с коричневой водой на въезде в город). Четвертый узелок небрежно болтался на башне при заводской котельной, пятый опутал мэрию (которая словно вымерла), шестой разорвался со скандалом в конференц-зале в управе ТыМЗ. Седьмой узелок скромно таился на хуторе Чагино (и как бы ничего на себя не тянул). Восьмой узел с длиннющей петлей – аж до Кортубина и комбината. Еще узелочек завязывался сейчас (или, наоборот, развязывался) на балконе панельной пятиэтажке, где стояли и болтали сестры Нифонтовы. Сколько таких узелков! … дцатые по счету уцепились за четыре вершины – Казятау, Кашиху, Шайтанку, Пятибок-гору. Самый последний – на Марае – уже готовился, свивался. Картина постоянно менялась. Серебряные звоночки звенели все громче, предостерегали. Ирэн проницательна – чуйка ее не подводила никогда. Ой, что предстоит… Начнем с первого узелка (дома бабы Лиды) – вернемся туда – и, авось, доберемся до последнего – по стежкам, которые уже проложены.

*******

Финальные тылвинские события затягивались в узел в бабылидином дворе по улице Коммунальной. С чего все началось и, описав замысловатые пятигорские обстоятельства, к тому же пришло… Говорилось, лети, синий лепесток, через запад на восток… лишь коснешься ты земли…

После того, как Дюша перетащила к себе на первый этаж кортубинскую гостью (беременную жену племянника), убедив, что вдвоем веселей будет, квартира наверху пустовала. Но не долго. Уже на следующий день – вообще-то, ближе к ночи – раздался топот на лестнице в подъезде. Леся Кулыйкина – девушка скромная, неприметная, что казалось, ей не суждено сыграть никакой роли в нашей истории (ну, разве можно так ошибаться?!) – с новым приятелем Дэном Сатаровым забежала туда. Не спрашивайте, кто им открыл (покойница или кто еще) – автор честно не знает (авторской фантазии не хватает).

Девушка вихрем пролетела от порога и спряталась за синий диван, и сидела там, на полу, неудобно поджав коленки. Пребывала в ужасном состоянии. Одна ее рука безотчетно бродила, шарила кругом – утирала слезы, поправляла волосы, крутила пуговки на лифе платья, царапала кожу, расчесывая – ни на минуту не успокаивалась. Другая рука словно застыла – словно перестала быть живым, теплым Лесиным продолжением – чужеродный протез, имитирующий кисть, запястье. Это пряталось в складках подола – среди желтых горошин и зеленых стручков на синей клетке. Пальцы мертвой хваткой сжимали бумажный пакетик с дивором, из-за которого если не началось, то подстегнулось синее светопреставление в Пятигорье. Услыхав серебристый звон снаружи – сигнал, что Варвара рядом – Леся напряглась точно испуганный зверек – белый котенок. Ее губы с трудом прошептали.

– Это она… – и свободная рука тыкала в сторону окна. – Варвара…

Дэн Сатаров, находившийся тут же, беспрерывно мерял комнату шагами, пытаясь унять страшное напряжение в членах, привести в порядок мысли. Его лицо сморщилось, спряталось под маской татарчонка – глаза запали глубоко и сузились, через посеревшую кожу проступили кости черепа. Юноша шагал туда-обратно – из одного угла с паутиной в противоположный угол с трещиной. Кусал ногти. Часто заглядывал за диван – убедиться, что Леся еще там – не растворилась в синем тумане. Не делал попыток вытащить девушку, только успокоительно говорил, но успокоиться не удавалось – ни Лесе, ни ему. На виске бешено пульсировала синяя венка. И Дэн снова и снова повторял свой маршрут. Старые половицы скрипели – аккомпанировали уличным серебряным колокольчикам. И Лесины всхлипывания не прекращались.