Сказка про наследство. Главы 16-20

Машутка гримасничала, хотела заткнуть уши. Но серебристый голос звучал, а она принуждена была слушать ведьмины коварные речи. Не могла бросить Вано ни при каких обстоятельствах. И вот те самые обстоятельства обретали весьма угрожающий характер. Тишины не было вовсе, нигде. Гул начался еще с ночи, когда пришла синяя волна с Богутарской степи, к ней добавился таинственный шорох от сложенных лап бесчисленных ворпаней, остановленных на восточном въезде в Утылву – они там продолжали стоять столбиками, выжидая. Но не из-за этого тревога Варвары. А она тревожилась и очень спешила. Была причина. ЭТО неумолимо приближалось – становилось больше слышимым, а скоро уже и видимым. Усиливающийся гул и грохот невозможно перекричать. Потому Варвара решила перехватить Вано в подъезде, не прерывая внушать Машутке нужные (отнюдь не для той!) вещи. У ведьмы получалось находиться сразу в нескольких местах – на улице Синецветной, в бабылидином дворе и в подъезде. Хотя в это время она находилась именно в своем собственном гнездовье. Чудесато.

– Погоди, – Ивана окликнули в темном и низком тамбуре подъезда. – Не спеши. Нет ее. Убежала. И след уж простыл.

– Я пойду и посмотрю. Говорят, нельзя тебе верить. Обманываешь виртуозно. Это представление сейчас на площади, когда ты всем седалища отбила…

– Тылкам полезно. Их болевая точка… Но ты слушай! Только мне и можно верить. Я всегда правду говорю. И тебе тогда говорила. Но ты же не слушал! И к чему привело! Все несчастья в твоей жизни из-за того, как ты девок выбираешь. Исключительно неудачно. Уже история с первой – Калинкой – должна была надоумить! предостеречь. Эта Калинка с детства чокнутая. Русалка с хвостом. С русалочьими мозгами. Такую позовешь – пойдет, скажешь ей – с Марая прыгнет. Но ты заладил: люблю, люблю! Поспешил ты ей любовь подарить. Ребенка заделал. А она слабая, чтобы от тебя родить. Ее сестра подошла бы лучше. И красива, и сообразительна – не дурочка Калинка. С Фаинкой у тебя сложилось бы. Достойная жена майора – даже генерала. Даже наркома!! Верная боевая подруга.

– А если я не хотел с ней? С той, которую мне подсовывали? – из чувства противоречия отвечал Вано. – Чего это я должен? Своим умом хочу жить.

– И как твоему хваленому уму помогло, что твои мозги вместе с осколками черепа разлетелись в том подвале? Чпок! и все тут… Нет, можа и не столь живописно – аккуратная дырочка, череп цел. Результат один. Ведь ты сам, ты сам… Вторую – барыньку – опять не по уму выбирал, а по любви. Сука – эта любовь. Классово чуждый элемент. Ты сам подставился. Вспомни, где вы жили – и как народ тогда жил! Перенаселенные брезентовые поселки, лагерные бараки, землянки в березовой роще. Твоя холеная барынька глаза людям колола! Высыпалась на перине, вставала к полудню, кофий пила. На рояле бренчала! И, вырядившись в платье в горошек, шляпку, перчатки, замшевые лодочки, шла гулять. Не по стройплощадке, не в барачной зоне, а в единственном цивильном месте – на единственном в округе тротуаре с чахлыми деревцами и декоративным синим кустарником. Променаж возле резиденции начальника лагеря – возле твоей резиденции!.. Любовь сгубила. Ну, не совсем – но также послужила поводом. Буржуазное перерождение, моральное разложение! Женитьба – пятно на чистейшей анкете. Ты же писал в биографии. Бедняцкое происхождение. Батрачил на хуторах и селах. В восемнадцатом году пошел добровольцем в ряды РККА. Сражался с дутовцами, участвовал в обороне Оренбурга. В числе первых вступил в комсомол. Затем учеба на курсах комсостава, командировка на Западный фронт. Участие в войне с белополяками. Служба в погранвойсках. Принятие в ряды ВКП(б) как знак высокого доверия. Работа в органах НКВД. Опять учеба в Москве. Не подкопаешься! Далее дословно: «на всех постах добросовестно и ответственно стоял на страже государственной безопасности, беспощадно боролся с врагами народа». И как водится: «взысканий по партийной линии не имел и не имею. Раскулаченных, высланных, проживающих за границей родственников не имел и не имею».

– Я такую муру писал?!

– Нет, я! – возмутилась Варвара и лишь на секунду отворотила пылавшее гневом лицо.

Этой секундой Вано не преминул воспользоваться. Не желая участвовать дальше в воображаемом диалоге (где собеседник-то? или собеседница – может, лишь голоса в голове – свои участие во всеобщем безумии), он толкнул подъездную дверь и выбежал наружу. Контраст между полумраком подъезда и ярким солнцем, белым облаком на фоне зеленой листвы ослепил Вано.

*****