Сказка про наследство. Главы 16-20

– Водку ты сидел и хлестал. А я наелся до отвала. Дышать трудно. Не то, что куда-то бежать, чего-то доказывать, кого-то расстреливать… Кофе выпьем и пойдем.

– Гурман, бл… – Пятнашков снова поднял трубку и распорядился. – Лариса, свари нам кофе.

– Хорошо, Виктор Миронович. С молоком? Или как?

– Мне никак. А что любят олигархи?.. С молоком. И погорячей. Слышала, Ларис? Тащи!

– Куда же мы пойдем? На людях позориться? – Генрих был не настолько пьян. – Ты, Витек, смотришься оборванцем. Оборвали кожу на боку… Все еще кровоточит? Ранки обеззараживают водкой… Пить я больше не стану!.. Не, ну, брюки целые. Тебя ворпани по заднице не лупили? В своих брюках и пойдешь. А рубашку… Можешь мою взять.

– Ты как же? В халате? Совсем по-барски получится…

– Не в халате. В пиджаке. Приемлемо… Галстук надеть? Не слишком ли экстравагантно?

– Нормально. Говорил же – ты аристократ. Даже лучше – дегенерат! – констатировал Витька.

– Бедная моя голова сейчас треснет… Где кофе?

– Пошли! Нас ждут великие дела. Великие и ужасные.

На первом этаже гостиницы распространялся соблазнительный аромат. Лариса Имбрякина, исполняя заказ, варила крепкий кофе на электроплитке. Для угождения олигарху опустошила Варварин запас элитных зерен. Четко следовала инструкциям Людмилы Кулыйкиной, своей напарницы (теперь уже бывшей, уволенной). Лариса очень старалась – не хотела, чтобы ее уволили тоже.

Два собутыльника показались на лестнице – той самой, где недавно разразилась жестокая баталия, и победители вышли вон, захватив с собой красивую темноволосую добычу в розовых трусиках. Здесь новые приятели уцепились за перила и попробовали совершить спуск. По сложности задачи – не иначе, как с Марая сойти. Общими усилиями им это удалось (с лестницы – не со сказочной вершины). Заплетающимся языком Витька подбадривал.

– Иди прямо!.. Прямо, друг, не горбись. Покажи генеральскую стать – ой, олигархову…

– Иди ты сам… – беззлобно огрызался Генрих.

– Да что же это… – Лариса ахнула, ее большие голубые глаза округлились. – Горюшко ты мое!.. Руслан Афанасьевич! Руслан Афанасьевич!

– Много раз упомянутый Поворотов выглянул в коридор и с первого раза тихо выматерился.

– Твою…! Витька! Дурень, ты куда его повел?

– Кто там мавкает? – Пятнашков сделал презрительный жест – протянул руку, чтобы взяться за Поворотовскую физиономию и повозить ею – обо что? да что угодно! Однако ничего не вышло бы – эта физиономия как слишком широкая картофелина. Поняв, Витька прибегнул к словесному ответу. – Мы решим все без посторонних. С моим другом Генрихом. Приятно иметь в друзьях олигарха, – затем продемонстрировал крайнюю степень наглости. – Поворотов! Слушай сюда. Внимательно слушай. Ты тут самовластно людей увольняешь? Достойных тылвинских жителей? Например, из фамилии Кулыйкиных? А сам не хочешь пойти? Конец твоей карьере. Господину Сатарову известно, какой ты махровый ворюга. Место тебе в тюряге! Скоро, скоро загремишь. У меня полная черная папка компромата. Настал твой черный день, Поворотов – или ночь?

– Пф-ф, – картофелина напряглась. – Пьяная бредятина! Ты сам кто такой, Витька?

– Я? Особа, приближенная к императору, то бишь к олигарху. Мы обо всем договорились.

– Пф-ф… Напились оба в стельку. Нельзя их выпускать, – нельзя, Поворотов как в воду глядел – как в прозрачную воду Виждая.

Господин Сатаров настоятельно нуждался хоть в какой-то опоре. Он взгромоздил локти на стойку на ресепшене и узрел там симпатичную особу в форменном коричневом халатике.

– Д-девушка… – воззвал Генрих с возникшей симпатией.

– Это Лариска-то? – хохотнул Пятнашков. – Какая она тебе девушка? Ее сын школу заканчивает, но после истории с башней и флагом может не закончить никогда.

– Печально… – Генрих, огорчившись, выдвинул нижнюю губу на верхнюю. – Мне очень жаль. Умоляю, кофе!.. Нет? Извините, что вас девушкой назвал…

Лариса вспомнила о включенной электроплитке, метнулась туда, но шипение пузырьков ее опередило. Это не кофе – в серебряной турке кофе только начал пузыриться, а вот молоко в ковшике на газу вскипело и пролилось. Моментальный горелый запах. У Ларисы в отчаянии опустились руки. Только и пролепетала.

– Ой, опять молоко убежало…

Генрих расстроился оттого, что кофе выпить не пришлось. Пятнашков обхватил его за плечи и потащил к дверям (эдакая бесцеремонность с олигархом!).

– Пойдем, пойдем! Недосуг нам… Да обопьешься ты еще своим кофе…

Озаботившись масштабной целью (навести порядок, обличить воров, навалять кому-то и даже расстрелять кого-то) господин Сатаров о чем-то (вернее, о ком-то) не забыл?

**