Сказка про наследство. Главы 16-20

– Баба Лида! Баба Лида! – на следующий вечер раздался крик снаружи, затем топот на лестнице в подъезде. В квартиру на втором этаже резво поднимались – бежали со всех ног. Все обычно и предсказуемо. Очередная парочка юных влюбленных – девушка Леся Кулыйкина и юноша Дэн Сатаров.

*****

Наступила ночь. Это уже которая по счету после смерти бабы Лиды? Последняя в нашей истории. Суть не в счете, а в том, как и что мы чувствуем.

Мириады звезд – серебряные россыпи на синем бархате ночи. Великолепное зрелище – знай, башку задирай, пока не откусили. Реку из огненных диворов уже видели (уточнение – сам тылвинский мэр и видел). Красная река спрятана в укромном месте – на дне старого колодца у Сыродя. Сейчас же в ночном небе другие острые блестки – холодные, зоркие. Словно смотрят сверху и не мигают. На нас смотрят, гипнотизируют. Что можно подумать – глаза это. Мириады глаз. Чьих? Да тех самых, бывших прежде в глазницах голых черепов – черепа, то есть, в колодце, а глаза их… Гм, эдак можно до чего допиться – дойти до полного безумия. Вон Витька Пятнашков почти… до черепов допился. А Утылва вовсе слетела с катушек. Дивное – дивье – ощущение.

Между тем наша история приближается к кульминации. В ней нет ничего трагичного, непостижимого, зато найдутся удивительные, случайные, смешные и горькие стороны – и даже сказочные. Конец должен быть счастливым – как у любой сказки. Однако это еще не он – не конец. Осталось пережить последнюю ночь и еще чуть-чуть…

Проснулась сказочная страна (Пятигорье) и дала себя прочувствовать. С востока на Утылву надвигалась угрожающе синяя волна, поднимался гул. Картина, подобная шторму за тридевять земель от ближайшего моря (или Виждай ближе?). Мириады синих цветов ядки распустились в Богутарской степи. Это особенные цветы в гнездовьях, где сгущаются тени.

Варвара исполняла обещание отомстить за украденный дивор. Вообще-то, закономерно. И справедливо. Все (ВСЕ!) нуждаются в справедливости. Пусть Варвара – ведьма, т.е. женского рода. Дивно красивая, рослая, черноволосая и синеглазая ведьма с серебристым смехом и большой круглой серебряной брошью с выпавшим фрагментом – лепестком дивором. И вот ответьте, вправе ли Варвара отомстить? Ведь не она – к ней залезли ночью в гостиничный номер. Наглый вор в черном. Ладно, пацан он. Но нынешние тылвинские детки, пацанята – все акселераты: шныряют в ночи, всюду суют чистый нерезаный нос, организуют различные флешмобы, добиваются справедливости и, страшно подумать, готовы против властей – против холдинга! – идти. Решено ведь завод закрыть! и баста. Экономическая целесообразность. Не Варвара решила. Она кто? Исполнительный директор ТыМЗ. Исполняет принятое решение. А к ней – одинокой женщине – по ночам воры лезут в окно из лоджии и крадут личные вещи. Хотя дивор – не вещь. Или очень, очень непростая вещь. И где справедливость, спрашивается?! Варвара страдает. Она – четвертая в списке женщин, страдающих сейчас в Утылве.

Ведьма не только страдает. Она теряет терпение. Ну, как же, за что? Договоренности не нарушала. Старалась, щемила изо всех сил на тылков, подготавливала почву для закрытия завода. Расчищала место. А Энгру взял и отыграл назад. Мигнул своим слугам ворпаням, чтобы поумерили прыть. И рыже-коричневое пятно ворпаней встало возле Кашихи, словно наткнулось на невидимое препятствие. Что их испугало? памятник (столбик) с расходящимися лучами над могилой красногвардейцев? Ворпани ведь не суеверны. Но они не пересекли асфальтовую улицу К. Солина и не вошли в Утылву. Получается, ворпани в стороне. А Варвара получается козлом (или козой) отпущения? Несправедливо! Все ее предали. Любимчик Лешка Имбрякин обещал вернуть дивор – и не вернул, зато к врагам переметнулся. Ах, он такой-сякой! Не по правилам это. Сначала сделай, что обещал, а потом катись к чертям – или даже к приятелям из молодежной ячейки Правого Блока. Варварина ярость вздымалась синей волной и шла на приступ Утылвы. На обидчиков – на тылков. Как сейчас происходило.

Утылва чувствовала, что развязка приближается. Пора бы уж! на Х день после смерти бабы Лиды. Наворотили делов-то, нарыли нор. Довольно? Или еще нет?

Или. Нет еще. Есть время – вот эта последняя ночь.

Сгустились долгожданные синие сумерки. Свежей росой слезоточили травы. У фасада гостиницы Мара горели фонари – их беловатый ореол дрожал и рассеивался в ночи. Тюльпаны на клумбе – красные и белые бутоны – сомкнули лепестки и поникли. Дул (прямо гудел) ветер с Пятигорья. Качались кусты волчавника. Чувство тревоги охлаждало, но не успокаивало.

Гостиничная дверь распахнулась. Прямоугольник электрического света упал за порог, но даже по всем ступеньками не спустился. Свет пересекли две фигуры. Люди – не сказочные звери ворпани. Зашагали по Проспекту космонавтов – от гостиницы прочь.