Сказка про наследство. Главы 16-20

Дюша точно за соломинку хваталась за все, что могло ее отвлечь – за любую активную деятельность – если не ум занять, то хотя бы руки. Пока кортубинка поливалась в ванной, она успела минимально прибраться. Оттащила волоком сваленные посередине комнаты дорожные сумки в дальний угол – в промежуток между синим диваном и стеной, дабы исчезло впечатление вокзала. Выстроила стулья вокруг стола. Разбросанную Таину одежду – белые брючки, топики, белье (дорогое, брендовое как у Варвары) собрала в аккуратную кучку. Сгребла с серванта косметику (флаконы, баллончики, тюбики, коробочки и др.) вместе с толстым слоем пыли. Прям реактивная уборка. Бабушкина зала приобрела хоть какой-то вид.

Сделав это, Дюша прислушалась – в ванной лилась вода, перекрывая всхлипывающие звуки. Значит, время есть. Дюша сбегала вниз – в свою квартиру, прихватила вещички и незамедлительно вернулась. Бросила на освободившийся диван чистую ночнушку, халатик, тапочки с пушистыми помпонами. Застучала костяшками пальцев по дереву.

– Эй! Ты там что, уснула? или утопилась? Опомнись! Ванна – не Негодь, утонуть невозможно… Брось дурью маяться!

Хлипкий крючок держался на честном слове, и Дюша уже хотела рвануть дверь. Однако опередив ее беспардонное вмешательство, на пороге показалась Тая – свежая, розовая от горячей воды. Махровое полотенце на стройном теле – так и не подумаешь, что дважды рожавшей сорокалетней женщины. Руки, живот, бедра – все безупречно, подтянуто благодаря фитнесу и тренажерам (обязательное занятие зрелых красоток).

– Оболокайся, – Дюша ткнула пальцем в принесенные вещички. – Все чистое, свежее.

В ситцевом домашнем затрапезе Таисья Елгокова – дама кортубинского высшего света – выглядела обыкновенной тыловкой. Ничем не отличалась. Дюша ей втолковывала.

– Торчать здесь в одиночку – с ума сойти. Никого нет – ни мужика твово, ни ребятишек. Пойдем ко мне. Я тоже одна кукую. Посидим рядышком, потрындим. Чайку пошвыркаем, покушаем чем-нибудь… Пошли, горемышная ты моя…

За мягкими, словно маслеными словами Дюша подпихивала жену племянника в нужном направлении. Для Таи время в Утылве замерло. Красивая статуя – как Тамара Кулыйкина (может, это заразно? синяя ядка). Но после ванной кортубинка согрелась, порозовела. И молча кивнула на приглашение. Что Дюше и надобно было.

Устроив гостью на кухне, хозяйка выложила на скатерть с ромбическим орнаментом печенюшки, батон, сладкие жирные козьи сливки, козинаки из семечек. Набралось всего понемногу. Никому в горло кусок не лез, но ведь так полагается. Электрочайник вскипел моментом.

– Попей, – пододвинула чашку. – Сладенького поешь. Легче станет… Охоссподи…

– Легче? Тая сидела на чужой кухне, в чужом халате, рядом с чужим человеком. Ее непонимающий взгляд упал в чашку – там колыхнулась ароматная коричневая гладь, и проступил контур неоткушенной головы – Таиной. Тронула рукой чашку, чай в ней снова колыхнулся, и вдруг женщина опамятовала – затряслась телом и опять издала рыдание.

– Охоссподи… – повторила Дюша. – Не плачь. Сколько слез выплакано – больше, чем в Виждае воды… Или поплачь недолго… Дуры мы – бабы…

Тая плакала по совету недолго. У нее просто не было сил. Подождав, пока кортубинка высморкалась, вытерла насухо глаза (и глаза, и нос покраснели), Дюша повелительно произнесла.

– Рассказывай.

– Что рассказывать-то? – недоумевала Тая. – Как это?..

– А как хошь. Что на сердце лежит, покоя не дает, – видя Таину нерешительность, Дюша надавила. – Ведь благодаря мне вы сюда в Утылву приехали. Я тогда по телефону говорила и напугала. Не то жила бы ты дома спокойнехонько… Или нет?.. Ну, мне и отдуваться. Выслушивать. Можешь все на меня вываливать. Я стерплю.

Вот оно! Час полуночный придет – замяучит белый кот… Сейчас не полночь – и никаких котов. Однако пришло время для Таиной страшной тайны. У всех и у каждого есть, что мы никогда не рассказываем. Но приходит момент, и вываливаем первому встречному.

Тая поражалась себе. Встретить в неведомой глуши умного, проницательного человека. Странную женщину – что ли волшебницу? Страдальческое лицо, надломанные брови. Мудрые, понимающие глаза. Просто чудо! диво дивное (дивье). У Таи снова защипало в носу. Она сама – не наивная девушка, чтобы вот так довериться безоглядно… Не-ет, лучше не рисковать… Грохот табуретки. Кортубинка резко вскочила и выбежала в коридор. Там встала, прижалась к стене в плотных бордовых обоях. Плечи затряслись… Дюша ждала терпеливо.

Тая возвратилась бледная, смиренная. Снова присела на стул. Стриженные темные волосы заправила за уши. Опустила очи долу. Хозяйка помолчала, побарабанила пальцами по столешнице, вымолвила.

– Поня-атно…

– Чего вам понятно?! – Тая взвилась точно от удара невидимой плети ворпаней. – А и хорошо, что понятно! Да! Я беременна…

– Эка невидаль, – хмыкнула Дюша. – Ты замужем живешь. И детки у вас с племянником имеются. Что ж, будет еще прибавление. Радоваться надо!

– Ах, прекратите!