Сказка сказок, или Забава для малых ребят

Выйдя в дорогу с запасом денег, которые дал ему сокол, — и столько же дал олень, — Титтоне странствовал, пока не дошел до края земли, и, поскольку дальше не было возможно идти пешком, сел на корабль с намерением расспрашивать о сестре по всем островам. И с попутным ветром плавал по морю, пока не прибыл на остров, где жил дельфин с Ритой. И только успел высадиться на берег, как сестра его заметила и узнала, как узнали и прочие. И зять оказал ему множество любезностей, а когда Титтоне собрался уходить, чтобы наконец после долгого отсутствия увидеться с отцом и матерью, дельфин подарил ему одну из своих чешуек[443], сказав то же, что и прочие зятья. После этого Титтоне сел верхом на лошадь и отправился в путь.

Высадившись на земле и не отойдя еще полмили от берега, он оказался в лесу, который был беспошлинным портом страха и потемок, с ежедневной ярмаркой беспомощности и ужаса, и там набрел на озеро, что целовало ноги деревьям, умоляя не показывать его безобразия Солнцу. Среди озера высилась огромная башня, в окне которой Титтоне увидел прекрасную девушку у ног спящего дракона.

Девушка, заметив подошедшего Титтоне, тихо и жалобно заговорила: «Добрый юноша, посланный, может быть, Небом, чтобы утешить мое убожество в этом месте, где никогда не было видано христианского лица! Вырви меня из лап тирана-змея, что похитил меня из дома отца, короля Кьяра Валле[444], и заточил в этой проклятой башне, где я задыхаюсь от плесени и горечи!»

— Ох, — отозвался Титтоне, — и чем же я помогу тебе, красавица моя? Как я переправлюсь через озеро? Как на башню заберусь? Как мне приблизиться-то к этому страшному дракону, который взглядом внушает ужас, сеет страх и производит понос? Но успокойся, погоди немного, посмотрим, не найдется ли кто другой с палкой подлиннее, чтобы прогнать эту гадюку. Шажок один, шажок другой, глядишь, и справимся с бедой[445]. Однако сейчас посмотрим, что зажато в этом кулаке: яйцо или ветер?[446]

И он бросил наземь перо, волосок и чешуйку, полученные от зятьев, со словами: «Ко мне! ко мне!». И как в летний зной от капель воды, падающих на землю, родятся лягушки, так перед ним, откуда ни возьмись, предстали сокол, олень и дельфин, которые в один голос сказали: «Вот мы, что хочешь?»

Титтоне, увидев их, с большой радостью сказал: «Ничего другого, как только вырвать бедную девушку из лап дракона, унести ее из этой башни, разрушить здесь все, а красавицу эту доставить мне в дом как мою невесту». «Спокойно, — ответил сокол. — Боб спрятан там, где меньше ожидаешь найти[447]. С нами сумеешь объездить лошадь по кругу карлина, и еще место останется»[448]. «Не будем терять времени, — прибавил олень. — Беды, как макароны, надо съедать горячими».

И сокол призвал стаю огромных грифов, которые залетели в окно башни, подняли девушку и перенесли ее через озеро туда, где стоял Титтоне с зятьями. И если издалека она казалась ему луной, то вблизи своей красотой уподобилась Солнцу. Но пока он обнимал ее и говорил ей всякие нежные слова, дракон проснулся и, кинувшись из окна, помчался вплавь, чтобы проглотить Титтоне. Но тут олень призвал на помощь отряд львов, тигров, пантер, медведей и обезьяно-котов[449], которые, скопом набросившись на дракона, разорвали его когтями. Когда все было кончено и Титтоне хотел покинуть лес, дельфин сказал: «Хочу, однако, и я быть тебе в чем-то полезным». И чтобы не осталось памяти о столь проклятом и несчастном месте, так взволновал море, что оно, вырвавшись из своих пределов, хлынуло на башню и разрушило ее до основания.

Видя все это, Титтоне стал, как только мог, благодарить зятьев и велел делать то же самое и своей невесте, раз именно через них она избавилась от столь великой опасности. А те отвечали ему: «Но мы и сами должны благодарить эту прекрасную госпожу, ибо ради нее можем вновь стать такими, как прежде. Ибо еще в младенчестве, из-за обиды, которую причинила наша мать одной фее, мы были закляты оставаться в образе животных, пока не избавим некую дочь короля от грозящей ей беды. Вот и настал миг долгожданный, вот и созрела гроздочка рябины![450] И теперь по-новому дышит наша грудь и новая кровь течет в наших жилах!»

И с этими словами все трое обратились в трех прекраснейших юношей. Один за другим они обняли своего шурина и пожали руку его невесте, которая была вне себя от радости. Видя это, Титтоне воскликнул: «Господи Боже, но почему не могут разделить это веселье мои отец и матушка? Да они бы на крыльях летали от удовольствия, увидев своих зятьев такими миловидными!» «Еще не поздно, — ответили зятья. — Ибо стыд показываться в животном облике принуждал нас бежать с людских глаз; но теперь, когда мы, по милости Неба, можем снова общаться с людьми, мы хотели бы вернуться все под одну крышу вместе с нашими женушками и жить в общей радости. Так что скорее в путь, и — прежде чем утреннее Солнце раскроет тюки с лучами на таможне Востока — с нами вместе будут и наши супруги».