Сказка сказок, или Забава для малых ребят

Ох, милые мои, с каким же удовольствием слушали все до самого конца рассказ Цецы! Слушали так, что если бы он продлился еще час, это время показалось бы одним мигом. И поскольку очередь перешла к Чекке, теперь взялась за дело она:

Поистине удивительно, если призадуматься, что из одного того же дерева высекают статуи богов и брусья виселиц, седалища императоров и крышки ночных горшков; и трудно вообразить, что из одной и той же ветоши выделывают бумагу, которую, вместе с написанным на ней любовным письмом, целуют губы прекрасной женщины, и такой же точно бумагой вытирает задницу какое-нибудь ничтожество: от одной только мысли об этом потеряет разум и лучший астролог этого мира. И разве не тельно, что от одной и той же матери рождается одна дочь а другая — сущая чума, одна лентяйка, другая труженица, одна прекрасная, другая безобразная, одна завистливая, другая радушная, одна целомудренная Диана, другая распутная Катарина, одна несчастливая, а другая доброй судьбой хранимая; ибо, по голосу рассудка, коль обе происходят от одного корня, то должны и общую природу иметь. Но оставим эти рассуждения тем, кто больше нашего в этом смыслит. А я приведу в пример того, о чем сказала, рассказ о трех дочерях одной матери, из которого вы увидите разницу их повадок, которая злых увлекла в могилу, а добрую вознесла на колесницу Фортуны.

Жили некогда три сестры, дочери одной матери. Две старшие были столь неудачливы, что ни в чем никогда им не везло: все их замыслы расстраивались, все надежды рассыпались, словно песок. А третья, младшая, которую звали Нелла, от самой материнской утробы имела добрый жребий. Можно подумать, что, когда она родилась, все вещи мира будто сговорились дать ей лучшее из лучшего, что сами имели: Небо уделило ей самый яркий блеск своего сияния, Венера — лучшую долю красоты, Амур — высший пыл своей силы, Природа — цвет из цветов своих добрых нравов. Любое дело ее летело в цель, как пуля, любая затея была остра, как копье; а как танцевать пойдет — не было случая, чтоб ее не похвалили.

И сколько ни завидовали ей обе грыжи-сестрицы, тем больше любил ее остальной народ. Насколько им хотелось ее живой в землю закопать, настолько все другие рады были на руках ее носить.

И был в той стране, называемой Верде Прато[181], принц-волшебник, который повадился ходить к Нелле на рыбалку — удить в море ее красоты. И часто закидывал он удочку любовного служения этой прекрасной золотой рыбке, пока наконец не зацепил ее за жабры чувств, и стала она душой и телом принадлежать ему. И чтобы наслаждаться друг другом без подозрений матушки, которая тоже была изрядная зараза, принц дал Нелле волшебный порошок и устроил хрустальную галерею: начиналась она от королевского дворца и кончалась прямо под кроватью Неллы, притом что расстояние между ними было восемь миль. И сказал: «Каждый раз, как тебе захочется меня поклевать, воробушек мой распрекрасный, брось щепотку этого порошка на огонь, позови меня, и я тотчас примчусь по этой хрустальной дороге, чтобы насладиться твоим серебряным личиком».